Самое интересное зачастую происходило у "Дома художников", куда как магнитом тянули всех то железобетонные плиты, сложённые вроде как специально для прыжков и игр в прятки, то какой-нибудь очередной котлован на улице Киевской, то просто возможность передышки в тени тутовника, растущего вдоль дома и поставляющего в дар свои плоды, обильно устилающие асфальт и всё вокруг…

      Главное, Дом художников имел свой фонтан, что совсем немаловажно в жаркой Средней Азии.

      Вода, правда, в нем бывала довольно редко, но историй, связанных с ним, было предостаточно.

      Как-то с утра пораньше Веня заметил на улице явное оживление.

      Вокруг фонтана сновали незнакомые люди, да и больно много их сразу стало для небольшого двора.

      Подъехал грузовик с двумя овцами в кузове. Их перекинули на землю и привязали к деревьям. Откуда- то появился здоровый котёл-казан, затем куча дров. По двору сновал шустрый распорядитель-киргиз, который тут же забраковал дрова и велел привезти саксаул с дровяного рынка. От него же стала ясна причина столь шумного действия:

      N, один из «небожителей Дома художников», выдавал замуж свою единственную дочь. Свадьба должна была состояться по всем местным обычаям, с многочисленными родственниками и гостями с обеих сторон. Причём толпа, совершившая набег на наш двор, была ещё маленькой частью тех многочисленных соплеменников, которая намеревалась осуществить основное празднество в горах, в родовых аулах жениха и невесты.

      "Той", так у киргизов называется праздник, длящийся несколько дней и на котором они едят, что называется, «от пуза». Помимо колоритных персонажей постоянных жителей высокогорья, двор стали наполнять и более цивилизованные лица.

      Среди них явно выделялся черноволосый статный красавец лет тридцати в модном тогда пластиковом галстуке-«селедке» на нейлоновой белоснежной рубашке. В середине 60-х годов нейлоновые рубашки, вместе с плащами «болонья», только-только начали появляться за границей. Вокруг ходили слухи, что привозят их обычно дипломаты да ансамбль «Берёзка», и стоят они почти целую месячную зарплату. Черноволосый красавец был узнаваем легко, это был набиравший тогда известность местный писатель. Тогда уже начали выходить его книги, и портреты автора мелькали довольно часто.

      Некоторое оживление в непривычную суету двора внёс ослик, запряженный в двухколесную арбу, доверху наполненную саксаулом, похожим на корни сухих деревьев.

      Потянуло