Эля с утра приготовила мне вещи в дорогу и корзину с едой. Времени до отправления каравана оставалось немного, и мы сидели с женой на скамье около стола, обнявшись.

      – Я тебя буду ждать через месяц, – сказала Эля и подняла голову с моего плеча.

      – Обещаю не задерживаться, – я поцеловал её в кончик носика и заправил сиреневый завиток волос за ухо. – Только, пожалуйста, не напрягайся со своими шаманскими делами, договорились?

      – Да я вроде как и не напрягаюсь, – ответила девушка, – помогаю, когда просят, понемногу…

      – Ну-ну, знаю я тебя, – она опять положила голову мне на плечо и улыбнулась.

      – Не ворчи, как дед! – рассмеялась любимая.

      – С тобой не поворчишь, так ты вообще домой приходить не будешь. А тебе теперь надо беречь себя вдвойне, чтобы дочка не страдала от твоих бесконечных дел. Обещаешь?

      Она тяжело вздохнула и сказала, что у неё всё под контролем, и мне не о чем волноваться.

      – Ага, от таких слов мне даже ехать уже перехотелось, как-то твой контроль напрягает очень. Теперь буду думать постоянно, чем ты занимаешься длинными вечерами в ожидании любимого мужа. Но я с Ильёй договорился, он обещал за тобой присмотреть. Надеюсь, что брат тебя хотя бы немного приструнит.

      – А вот и Рашит приехал на своём монстре. Идём, – Эля спрыгнула с моих колен и пошла к двери. – Ну, чего сидишь?

      Я откровенно любовался своей феей и старался запомнить каждую черту её лица перед дальней разлукой. Потом взял рюкзак, сшитый собственноручно из кожи местных коров, корзину и пошёл за женой.

      Телега с алюминиевой будкой на ровной деревянной платформе и с дверцей от старого самолёта, сделанная руками друга и запряжённая двумя каненгами, стояла около наших ворот. Дверца открылась, оттуда выглянула Оля с маленьким Лукасом на руках и помахала нам рукой, приглашая внутрь.

      На переднем кресле сидел сосредоточенный Рашит, держа в руках вожжи вместо руля.

      – Давайте быстрее, опаздываем уже, – поторопил он.

      Я положил вещи в большой сундук позади салона телеги, который нам служил багажником, и сел рядом с ним, а Эля – с Олей. Рашит натянул вожжи и крикнул своим скакунам: «Но-о-о!».

      Город уже почти привык к каненг-мобилю, как его называл Рашит, но каждый раз, когда он выезжал на его дороги, прохожие всё равно останавливались и провожали его удивлёнными взглядами.

      – Ты опять что-то переделал? – спросил я, глядя на то, как две пожилые женщины, мимо которых мы проехали, плюют через плечо и качают головами.

      Рашит по-мальчишески хихикнул и кивнул головой.

      – Герб нарисовал на своей карете.

      – Какой ещё герб? – спросил я, не припоминая никаких изменений во внешнем виде его повозки.

      – Это с другой стороны, – улыбнулся он. – Выйдешь, увидишь.

      – И упадёшь, – добавила Оля с заднего сиденья.

      – Оля, не выдумывай! – сказал Рашит. – Нормально там всё! Зато теперь я уверен в том, что мой каненг-мобиль запомнит вся столица.

      – Заинтриговал, не терпится посмотреть, что ты там понаделал, – заинтересовался я и увидел через лобовое стекло, тоже снятое со старого самолёта, что вся площадь заполнена провожающими.

      Нашу повозку пропустили, и мы пристроились в хвост каравана. Я помог женщинам выйти и нашёл глазами Главу Совета Корда, который отдавал последние наставления стражникам и купцам.

      – Приветствуем тебя, мы прибыли. Будут какие-то пожелания? – бодро спросил я, подходя к нему.

      – Доброе утро, ребята. Всё нормально, я уже отдал приказ трогаться. Надеюсь, что дорога будет для вас благоприятной. Ну всё! Удачи! – он пожал нам руки, обнял по очереди и пошёл в голову каравана, который уже уходил к западному выходу из города.

      Мы вернулись, и я первым делом пошёл посмотреть, что же там повесил мой друг на свой каненг-мобиль. Я стоял и глядел на боковую панель, не в состоянии даже произнести слова.

      – Ну как тебе, нравится? – спросил он, улыбаясь во весь рот.

      – Когда ты Лукасом назвал сына, я несильно удивился, зная твоё увлечение «Звёздными войнами», но разрисовать панель своей повозки под Дарта Вейдера?.. Не думаю, что в столице оценят твои художества.

      – Ничего ты не понимаешь! Вот отойди немного дальше. Видишь?! Как будто огромная