– Иди… иди отсюда на …! – И, багровея до корней волос, вслед, будто припечатывая свинцом поганца: – Профсоюзы – школа коммунизма! Коммунизма!.. Черт побери! Сбил. На чем я остановился? Ага, президент Джонсон обязан был прекратить войну во Вьетнаме. Нет же, б…ь. Не то. Ага, вот, сейчас. Сбил меня с толку, сука. Извините, товарищи, но просто ж зла на таких не хватает. Я ж готовился про международную обстановку, а он нả тебе…

      Кирилл, не дослушав ругню, вставал и, поправив неизменный шарф, уходил из красного уголка, запинаясь о ножки стульев.

      Печать интеллекта на его лице никак не соответствовала формальному уровню образования и социальному статусу. «Студент» работал токарем на часовом заводе. Никаких часов завод никогда не выпускал. Но так говорили, причем вновь поступающих с порога учили так говорить на инструктаже пожилые дядьки из «первого отдела». Не ради лжи, а во имя сохранности государственных секретов. Завод выпускал продукцию, в составе которой имелись очень точные детали хитрой конфигурации. Например, подвижная металлическая сфера внутри другой сферы, в каждой отверстие, а через эти отверстия неразъемная сферическая деталь взаимодействовала с другими частями какого-то механизма. Токарь, способный изготовить такую штуковину, ценился на вес золота. Эквивалентом золота служил спирт. Спирт в цех выписывали для производственных нужд канистрами. За пять-шесть лет выдающийся токарь стачивался в ноль о мотивирующее вознаграждение. Кирилл от употребления спирта внутрь отказывался, его считали подозрительным и уговаривали вступить в комсомол. Кирилл пожимал плечами и обещал подумать, если ему официально разрешат выносить премиальный спирт за территорию завода. Не разрешали. Вот он и не вступал.