Дома Виктор осмотрел рану и заявил, что пуля прошла навылет и ничего серьёзного, к счастью, не повредила. Потом он слетал в ночную аптеку, купил каких-то таблеток и бинты для перевязки. Пока его не было, я прилёг на диван, а Виталик всё время сидел рядом и печально меня разглядывал.

      – Нормальный же мужик был! – сказал он. – Что с ним случилось? Дуэль какую-то устроил – детство в одном месте всё ещё играет… Ты на Гарика не сердись, мы его найдём и приведём к тебе. Он наверняка уже одумался и сожалеет о том, что сделал!

      – Не надо никого приводить! – скрипнул зубами я. – Поздно извиняться и мириться. Он мог это сделать до выстрела, а теперь…

      – Да ладно тебе! Ты тоже гусь хороший! – вздохнул Виталик. – Мог бы не доводить ситуацию до крайности… Или вообще не приходить с пистолетом. Придумал бы, что у тебя его больше нет, или ещё что-нибудь…

      – Он мне сказал, что я трус! Ты сам слышал.

      – Ну и что?.. Мало ли каких глупостей он в запале мог наговорить…

      В это время вернулся Виктор и принялся обрабатывать мою рану. Напоследок достал шприц и какую-то ампулу.

      – Это снотворное. Сделаю тебе укол, и заснёшь спокойно. А утром всё будет в порядке. Такие несерьёзные раны быстро зарастают. Только ты пока никуда не ходи, хорошо? Утром позвони на работу и скажи, что приболел, а ближе к обеду я… мы зайдём проведать тебя. Бывай…

      Когда они ушли, я переполз с дивана на кровать и закрыл глаза. Но заснуть никак не получалось, и даже снотворное не помогало. В ушах по-прежнему стоял сдавленный крик Гарика: «Трус, трус, трус!» Это дурацкое обидное слово не только не смолкало, а даже усиливалось и постепенно тяжёлыми пистолетными хлопками начало долбить в виски и в лоб.

      Лежать я не мог, поэтому подхватился и стал расхаживать по комнате из угла в угол. Потом не придумал ничего интересней, как раздеться и полезть в душ…