Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
немыслимо рассмотрение прошлого. Ведь как бы мы ни пытались замкнуться в рамках любого индивидуального казуса, всякая попытка его осмысления потребует как-то «соизмерить» его с окружающим миром и с аналогичными или, наоборот, отличными от него социальными явлениями. Иными словами, необходим некоторый понятийный инструментарий, позволяющий «подняться» над данным индивидуальным казусом. Этого можно достичь только на основе осознанного (или неосознанного) обращения к массовому материалу, то есть с учетом некоторой исторической глобальности. Любая попытка замкнуться в изолированном, «микроисторическом» изучении отдельных казусов означала бы конец истории как способа осмысления прошлого.
Но для историка столь же (если не более) значима и обратная установка: посильно уразуметь (осмыслить) глобальное можно только с учетом того, что в истории оно реализуется лишь в индивидуальном. Ведь историк имеет дело с живыми людьми, и без уяснения их сознательного (или объективно складывающегося) вмешательства в ход событий – «вмешательства», которое реализуется в ходе действий индивидов, – осмыслить прошлое не представляется возможным. И дело не только в способности конкретных индивидов, участвующих в событиях и процессах, наложить на них свой отпечаток и придать, казалось бы, однородным историческим явлениям большую или меньшую непохожесть. Своеобразие истории и ее отличие, например, от социологии – как раз в сосредоточении на формах реальной социальной практики прошлого, а не в выявлении имевших место в прошлом теоретических возможностей общественного развития. Между тем эта социальная практика раскрывается отнюдь не только через массовое и повторяющееся. Нередко ее смысл выявляется ярче всего именно через уникальное и индивидуальное[204]. Нельзя забывать, что стержнем любого сообщества одухотворенных существ выступает его культурная уникальность[205]. Ее не понять, если интересоваться только массовым и повторяющимся[206]. К тому же, поскольку помыслы и поступки человека зависят не только от рационального начала, их осмысление историком нуждается в проникновении во всю сложность внутреннего мира каждого из исследуемых героев. Только при таком проникновении можно приблизиться к раскрытию сложных, не всегда осознаваемых самим человеком импульсов его действий. Необходимо, следовательно, специальное внимание к персональным отличиям каждого действующего лица истории[207].
Все это заставляет видеть в микроанализе незаменимый познавательный инструмент. Только с его помощью можно рассмотреть, как возможности общественного развития реализовывались в действиях конкретных персонажей, как и почему эти персонажи выбирали из всех возможных свою собственную «стратегию» поведения и почему отдавали предпочтение тем или иным решениям (в том числе и таким, которые порой выглядят безумными, на взгляд нашего современника)[208]. При охарактеризованном выше понимании
В упоминавшейся выше статье К. Гинзбурга убедительно показана исключительная познавательная важность отдельной детали, отдельного признака (
В той или иной степени это касается не только социальных объектов: синергетический способ обработки информации предполагает особую эффективность тех его приемов, которые позволяют уяснить уникальные черты каждого из информационных массивов (
Я не касаюсь здесь вопроса о том, насколько реально такое изучение исторических персонажей для разных периодов прошлого. Ясно, что найти подробные данные о людях далекого прошлого очень непросто. Надо ли, однако, напоминать, что возможность «разговорить» источники зависит не только от них самих, но и от интеллектуальной активности исследователя?
Об этом свидетельствует уже накопленный в историографии материал. См., в частности, помимо статей в нашем альманахе «Казус», проанализированные в сборнике «Историк в поиске» работы Ч. Фитьян-Адамса, К. Гирца, С. Черутти, К. Байнум, Х. Медика и мн. др.