По странам и страницам: в мире говорящих книг. Обзор аудиокниг. Дмитрий Померанцев
Читать онлайн книгу.
книге сказано немало теплых, хороших слов: по сути, Павел Константинович не просто поддерживал Серго, но содержал его материально, примерно как Тео Ван Гог – Винсента. Увы, грузинскому Тео его доброта и братское самопожертвование вышли боком: в 1937 году Павел (Папулия) Константинович Орджоникидзе был арестован и расстрелян.
Собственно, гибель брата и предрешила трагический финал самого Серго. Красильщиков не уточняет причину смерти наркома, всячески подчеркивая его нездоровье и тем как бы поддерживая официальную версию о сердечном приступе. Однако факт самоубийства в книге тоже не отрицается, а значит, автора нельзя упрекнуть в необъективности или, тем более, ангажированности. В рамках своей эпохи, в условиях реального, физически ощутимого идеологического давления он попытался остаться честным и непредвзятым. Достойная позиция.
«Звездный час» – это своеобразный гимн советской индустриализации, отчасти объясняющий (но отнюдь не оправдывающий) некоторые ее изъяны и перегибы, однако в целом поддерживающий, одобряющий и даже воспевающий оную. Одна из ключевых мыслей романа: если бы не это титаническое, стоившее стране огромных жертв усилие, если бы не мощный рывок по пути научно-технического прогресса, Вторая мировая война завершилась бы с совершенно иными результатами. Орджоникидзе, как нарком тяжелой промышленности, не мог, по мнению автора, этого не предвидеть. И потому и гнал, и давил, и работал на износ, не жалея ни себя, ни окружающих.
Лично меня порадовала встреча на страницах книги с земляком-стахановцем: «На Горьковском автомобильном заводе Александр Бусыгин отковал тысячу пятьдесят коленчатых валов при норме шестьсот семьдесят пять». Вот Серго рассказывает жене и дочери: «Бусыгин – земляк Максима Горького. Так же вкусно окает. В двадцать восемь лет почтенный отец семейства: жена, сын-школьник, как ты, доченька, еще сын-ползунок да племянник. Пришел на строительство автозавода из деревни – без копейки. Шли с напарником пешком двести верст. Плотничал, потом в кузнице смазчиком. Сядут рабочие перекурить – Бусыгин тут как тут: дозвольте попробовать на машине. Валяй! Пока они сидят, он и валяет на паровом молоте. Мастер увидел, поставил подручным. Как-то: “А ну, Шурка, подмени Силыча, а то у него вон после получки вертикаль с горизонталью не пересекаются”. Шурка – это Бусыгина так величали. Прикинул… Даже мастер удивился: сколько над этой ступицей бились, а Шурка ее с ходу обмозговал и укантентовал! Запомнились мне, чуть не до слез, слова Александра Харитоновича Бусыгина: “Замечательно, что при хорошей работе меньше устаешь, чем при плохой. Чем ровнее да спористее идет работа, тем крепче да здоровее себя чувствуешь. С песнями будем работать. Как начали мы по-новому работать, так вся жизнь иначе пошла. Гляжу на свою прошлую жизнь и не верю до сих пор, что все это на деле, а не в сказке. Когда попал первый раз в Москву, то сперва даже растерялся. В театрах побывал, и в Зоологическом саду, и на метро ездил. Ходил я по улицам, любовался на нашу Москву, а сам думаю: “Неужели это ты, Бусыгин, что