Когда обрушились небеса. Владимир Леонидович Шорохов
Читать онлайн книгу.
в шестом шлюзе собралось много: торговцы, как-никак, приезжали нечасто. Они везли с собой провода, стекло, игрушки, деревянную мебель, банки и старые газеты. Иначе говоря – всё то, что им удавалось найти или купить у падальщиков, рыскавших по древним городам.
– Пропустите, пропустите! – протискивался Алево сквозь толпу любопытных.
Он подошёл к длинному прилавку, на котором лежало настоящее сокровище.
– О-о-о! – восхищённо протянул мальчик, увидев старый бинокль. – Сколько?
– У тебя всё равно столько нет, – ответил горбатый мужчина, покрытый морщинами.
– Я беру!
– Отвали, – фыркнул он и оттолкнул Алево.
– Так ты продаёшь или только показываешь? Если продаешь, и он исправный, то я возьму. Дай, я проверю! – требовательно произнёс мальчик и протянул руку.
– Да ты хоть знаешь, что это? – к нему подошёл другой мужчина, чьё лицо от жары было всё в трещинах.
– Знаю. Через него рассматривают что-либо вдалеке. И он мне нужен.
– Да ты, я погляжу, рождённый ГеМоЧе.
– Не ГеМоЧе, а ГеМоЧеВыТе. Вот, – вытянув руку, мальчик показал рисунок на своём запястье.
Сколько себя помнил Алево, этот узор был на нём ещё с самого детства. Точно такое же родимое пятно имелось и у Ментора. А вот у Зэклы оно почти растворилось в черноте её кожи, – и лишь только чешуйчатость последней свидетельствовала об особом происхождении.
Алево был избранным – не то что гладкокожие люди. «Ты особенный, – сказал ему ещё в детстве Юклил, занимавшийся его воспитанием. – Ты рождён от матери матерей. Гордись этим».
И Алево гордился своим происхождением. Он знал, что он – особенный, что пустыня для него – как дом родной; впрочем, он хорошо себя чувствовал и в городе, и на холоде, и под неистовым ливнем.
– На, держи, – горбатый мужчина взял с прилавка бинокль и протянул его мальчику. – Таких приборов уже не найти.
– Слова – это одно, – отозвался Алево. – Говорить мы много что можем. Посмотрим на деле, на что он годится. Если через него ничего не видно, или есть расфокусировка, или трещина в линзе, я его не возьму.
– Да ты, я посмотрю, неглупая особь, – с недовольством в голосе отозвался горбатый, снимая с бинокля защитный чехол.
– Можно Вас? – к горбатому мужчине подошла высокая Дайона. Она гордилась бледностью своей кожи. Была ли она хотя бы однажды на поверхности, точно сказать никто не мог. – Если Вы ещё раз произнесёте слово «особь» или как-нибудь иначе обидите этого мальчика, Вас тут же вышвырнут в пустыню.
– Но ведь он же и так ос…
– Мы чтим наши традиции. И у нас все равны. Абсолютно все, – подчеркнула она и, повернувшись к мальчику, спросила:
– Ну что, работает?
– Да, но… Там, кажется, что-то брякает, – и Алево потряс бинокль. – Хотя, думаю, это не страшно. Я его прочищу, и он будет как новенький. Можно?
– Для разведки?
– Да. Камера на Элиасе не очень. Если и приближает, то там такие пиксели прут, что ничего не понять.
– Бери.