Коридор больницы пах лекарствами и хлоркой. До середины стен его выкрасили небесно-голубым, от середины – оставили белым. Под ногами скрипела растрескавшаяся голубая плитка, но в окнах блестели новые стеклопакеты и бугрилась строительная пена.

      Станислав на ощупь искал рукав халата, высматривал номер палаты и вполуха слушал Галактионову:

      – …живет с матерью в Херсонесе, а Саша – с отцом, в Виноградном. Мать сказала, что Женя ни слова не говорила о поездке к сестре. Отец подтвердил. Сестры, по словам родителей, вообще не особо общались.

      – То есть Женя приехала к сестре, подхватила её… 202-ая. – Станислав показал на голубую дверь впереди.

      – И они с вещами куда-то побежали по шоссе.

      Станислав посмотрел на Галактионову. Она пожала плечами, стянула волосы в хвост и направилась внутрь.

      Палата была на двоих, такая же бело-голубая, как и коридор, с рассохшимися тумбочками и сетчатыми койками, от взгляда на которые у Станислава заныла поясница.

      Женщина справа ругалась с медсестрой, лёжа, сонно, повторяя снова и снова: «Капельница… капельница… капельница…» Капельница и в самом деле стояла рядом с пациенткой, но, видно, как-то не так.

      Вторая жительница палаты – светловолосая девушка в белой футболке, шортах и с ссадинами на лице – замерла у окна и настороженно разглядывала улицу.

      Александра?

      Ночью Станислав толком не рассмотрел её, но теперь она показалась ему миловидной. Волосы распущены волной, нос – клювиком, ушки – мартышкой. А ещё было в ее движениях что-то осторожное, даже опасливое, будто у зверька, за которым следил хищник.

      Когда дверь скрипнула, девушка резко обернулась, к удивлению Станислава, напряжённая, если не злая. Мгновение – и она уже улыбалась. Перемена случилась так быстро, что Станислав насторожился.

      – Мм, какой красавчик, – выдала она. Станислав переглянулся с Галактионовой, но та лишь округлила карие глаза и ничего не сказала.

      – От окна отойдите, – отчеканил Станислав. – Александра Ивановна!

      Девушка встала на подоконник, едва не свалив бутылку воды, расправила руки в стороны.

      «Акробат хренов», – подумал Станислав, а она перепрыгнула на кровать, поклонилась, упала навзничь. Медсестра и женщина с капельницей замолчали.

      – А ты в этой паре, – Александра улыбнулась Галактионовой, – наверное, чудовище?

      По палате густой ватой ползла тишина. Галактионова нахмурилась, Александра развела руками.

      – Да шутка! Ну смешно же… «Красавец и чудовище».

      Тишина наливалась свинцом.

      – Не красавица, а красавец, – попыталась объяснить шутку Александра. – И… и чудовище.

      – Да уж покрасивее некоторых, – вставил Станислав неожиданно для самого себя. Он имел в виду Галактионову, но та, видимо, не поняла или не поверила и посмотрела на него с подозрением.

      – Александра Ивановна, вы понимаете, кто мы? – снова взялся за дело Станислав.

      – Можно просто «Алекс».

      – Александра