Нет причины для тревоги. Зиновий Зиник
Читать онлайн книгу.
вести ресторанную страничку в районной газете богемного Хэмпстеда, довольно быстро перебирался в лондонскую вечерку Evening Standard, и через пару лет за его эссе о кулинарных изысках разных стран и народов охотились глянцевые журналы: Vogue и Tatler, Playboy и Vanity Fair. Более того, его стали приглашать с популярными лекциями по всей Европе. Он смог наконец задействовать весь арсенал своих университетских романо-германских знаний и остроумно увязывал кулинарию и мировую историю (он, конечно же, первым в семидесятых годах перевел на английский эссе Вильяма Похлебкина об алкоголе: производство спирта открыли монахи, но водка поддерживала военный дух солдат, и отсюда возник конфликт между государством и церковью). Он объездил весь мир, от Кейптауна до Рейкьявика, от Гибралтара до Токио.
Но Америка лишь маячила на горизонте. От визита в Соединенные Штаты он долго уклонялся. Как только речь заходила об американском образе жизни, у него в монологах тут же начинали мелькать лишь маккартизм, Вьетнам, Ку-клукс-клан и Кубинский кризис. Он всегда ощущал себя человеком Европы (говорил он). Берлинский эпизод, конечно же, не уходил из памяти. Американский акцент и бездарный русский, резкий запах мужских духов (запах советской парикмахерской) у следователя с восточноевропейским акцентом не испарились из памяти. Это сказалось даже на отношении Альперта к идее поездки в Россию, когда железный занавес рухнул. Никакой ностальгии в обычном смысле он никогда не испытывал. России, которую он знал, больше нет, он это прекрасно понимал. Конечно, всем нам хочется ощутить заново – как бы это сказать? – нежность воздуха на лице, свет и запах в воздухе – и леса, и полей, дождя. И запах в квартирах – потому что другая еда, запах других штор, ковров, сигарет, советский запах сталинской благоустроенной квартиры – в доме твоих родителей. Это была ностальгия по запахам юности. Он эти запахи чувствовал даже во сне. Ему не раз снилось, как он движется по московской улице к своему дому и его неожиданно останавливает некто в голубом костюме и говорит ему с американским акцентом: «Мы в ЦРУ всегда знали, что вы тайно проберетесь в Россию, чтобы доложить своему начальству в КГБ о наших государственных тайнах». И во сне Альперт понимает, что обратно в свободный мир его никогда не пустят, он в черных списках. Однако годы шли, и за сроком давности протоколы берлинских допросов были рассекречены, его личность была подтверждена десятками именитых соотечественников, побывавших в Европе, дело его было обжаловано и пересмотрено в его пользу комиссией Конгресса. В конце концов Альперт милостиво согласился пересечь Атлантику по приглашению главного ресторанного критика из модного кулинарного еженедельника The Rotten Egg.
Собственно, Альперт и пригласил меня на ланч, чтобы рассказать о неожиданных перипетиях этого визита в Штаты. С самого начала встреча с Америкой была для Альперта несколько дезориентирующей. Нет, его не раздражала проверка на пограничном контроле. Ему нравилось давать отпечатки пальцев и заглядывать в камеру так,