Игорь ненадолго вернулся под душ, затем, набросив толстое махровое полотенце, сварил кофе, сделал бутерброд и перекусил. Но чувство голода все не утихало, когда он, надев тонкую батистовую рубашку с коротким рукавом и светлые льняные брюки, вышел из дома, сел в машину и покатил по пустынным в этот час темным улицам (удивительно, но в городе с каждым днем уличных фонарей оставалось все меньше и меньше!) в сторону набережной.

      Ночной ветерок приятно обдувал его лицо и влажные, еще не успевшие высохнуть волосы.

      Возле дома, несмотря на поздний час, в свете фонаря, освещавшего крыльцо подъезда, где еще недавно проживала девушка Алиса, толпились жильцы. Ни одной заспанной физиономии – все на удивление бодрые, с заинтересованными лицами, любопытными взглядами и какие-то спортивно-нарядные, в светлых теннисках, цветных пляжных шортах, причем и мужчины, и женщины. Конечно, все хотят узнать, как умерла (погибла, убили?) их молоденькая двадцатитрехлетняя соседка, да еще и в квартире своего убитого же соседа, Караваева. В такие минуты каждый счастлив уже тем, что эта ужасная участь постигла не его, а кого-то другого. Пусть даже совсем юную девушку.

      Логинов поздоровался с участковым, который вышел ему навстречу, затем устало улыбнулся мокрому, как мышь, с взъерошенными волосами Лене Фролову. Клетчатая рубашка помощника Игоря прилипла к его телу, по лицу струился пот. Конечно, до дома он тоже не успел доехать, звонок прихватил его по дороге, так что и он теперь будет вынужден провести ночь в душной квартире, пропитанной трупным запахом.

      Игорь поднялся на второй этаж в сопровождении Лени и участкового, тощего парня в форме, с бледным лицом и ярко-красными губами. Ко лбу его прилипли черные тонкие пряди волос, на кончике длинного носа сверкала капля пота.

      – Вот сюда, пожалуйста, – участковый, приняв позу лакея, показал Логинову, куда пройти. Хотя и так все было ясно – дверь нужной квартиры была распахнута, и из ярко освещенного электрическим желтым светом пространства тянуло сладковато-ядовитым запашком смерти.

      – Она в туалете, – подсказал за его спиной Фролов. – Зрелище не для слабонервных.

      Игорь прошел по коридору и остановился у распахнутой двери, ведущей в туалет. Там на полу, закинув голову назад, чуть ли не опустив ее в унитаз, сидела девушка в белых трусиках и голубом кружевном бюстгальтере. Руки и ноги разведены в разные стороны, как у тряпичной куклы. Голова немного склонена набок, и в темной волне густых длинных волос в области лобовой части головы виднелось влажное от крови бурое пятно. Плечо девушки – тоже в потеках крови, вытекшей из раны. Капли крови на крышке унитаза и плитках пола. Глаза прикрыты, рот широко раскрыт и забит смятой пачкой серых стоевровых купюр. На подбородке – кровоподтек, как если бы, раскрывая жертве рот, чтобы туда с силой засунуть пачку денег, преступник поранил ей губу…

      Рядом с ногами трупа на полу разбросаны какие-то темные монеты, медные и похожие на серебряные, подсвечники, бисерная брошь, серебряные цепи, браслеты… Словно в убитую швырнули горсть мелких предметов, а потом стали метать подсвечники. Или наоборот.

      – Да тут прямо мизансцена… Убийца явно хотел дать нам понять, что жертва очень любила деньги и антиквариат. И, мол, именно за это пристрастие ее и убили. Что это убийство, думаю, очевидно.