Гусар. Тень орла. Мыс Трафальгар. День гнева. Артуро Перес-Реверте
Читать онлайн книгу.
и поскакал к орлу.
Правая рука майора Берре безвольно висела, перебитая пулей. Он был очень бледен, но оставался в седле, держа саблю в левой руке, а поводья зубами. Единственный глаз ротмистра горел, будто раскаленный уголек. Уцелевший Домбровский, невозмутимый, словно это была не атака, а учебные маневры, подъехал к своему командиру, чтобы принять командование.
– Первый эскадрон Четвертого гусарского!.. Вперед! В атаку!
Прежде чем эскадрон вновь ринулся в атаку, Фредерик успел найти глазами де Бурмона и убедиться, что его друг жив, только потерял в бою шапку и разодрал доломан. Кони вновь ускоряли бег, копыта звучали в такт, и гусары плотнее сжимали ряды, летя на неприятельский строй. Дождь совсем разошелся, и кони вязли в грязи, обдавая всадников, скакавших следом, черными брызгами. Фредерик, жестоко пришпоривая Нуаро, занял свое место слева, во главе второй линии. Юноша с удивлением заметил, что рядом нет ни одного офицера, и тут же вспомнил, как оглушенный взрывом конь Филиппо летел куда-то без седока.
Перед испанским строем образовалась целая гора из человеческих и конских трупов. Ряды врагов сильно поредели, и все же те продолжали стрелять. Конь подпоручика Блондуа вдруг дернул головой, сделал несколько шагов, припадая на передние ноги, и сбросил седока. От эскадрона тотчас отделился светловолосый гусар с непокрытой головой и выхватил штандарт из рук знаменосца, прежде чем тот рухнул на землю. Это был де Бурмон. Ощутив внезапный холод в груди, Фредерик что было сил закричал:
– Да здравствует Император! – и его клич с готовностью подхватил весь эскадрон.
До неприятеля оставалось не больше пятидесяти шагов, но густой туман позволял разглядеть лишь неясные очертания неприятельского строя. Что-то горячее стремительно скользнуло по щеке Фредерика, зазвенел медный ремень кольбака. Нуаро перепрыгнул мертвого коня, придавившего своего седока. Туман прошивали россыпи искр. Юноша прижался к шее Нуаро, чтобы спастись от свинцового дождя, но, спустя несколько мгновений, снова выпрямился, невредимый, чувствуя лишь мучительную сухость во рту и дрожь во всем теле. Сжав зубы и просунув ноги поглубже в стремена, он принялся рубить направо и налево, отбиваясь от алчущих его крови штыков.
Он дрался за собственную жизнь. Дрался со всей силой, со всей энергией своих девятнадцати лет, и правая рука его вскоре утратила чувствительность, стала будто чужая. Он нападал и отступал, колол и наносил удары, рубил руки, пытавшиеся стащить его с седла, продирался сквозь лабиринт из грязи, свинца, стали, крови и пороха. Он кричал от страха и возбуждения, пока горло не превратилось в сплошную рану. И снова, очнувшись, обнаружил себя вдалеке от сражения, в чистом поле, под проливным дождем, среди лошадей, потерявших всадников. Фредерик ощупал себя и почувствовал острый всплеск радости, увидев, что остался цел, без единой царапины. Только на правой щеке была кровь.
Медный голос горна снова звал эскадрон под орла. Подтянув поводья, Фредерик усмирил