Рыжую зовут Искра, и я не решаюсь уточнить, настоящее это имя или прозвище. Сама я не представляюсь, да никто и не спрашивает, хотя мы плетемся прочь от заходящего солнца уже не менее получаса. Им будто плевать, кого провожать, и развлекать меня беседой никто не собирается, а я всю дорогу мучаюсь догадками, но рот упрямо держу закрытым. Это почти несложно… я привыкла.

      Но то ли лицо мое красноречивее всяких слов, то ли таких, как я, у них по пять штук на дню и все одинаковые, но Искра наконец снисходит до объяснений. Правда, лишь когда мы минуем последние дома, от которых веет теплом и жизнью, и ступаем на землю настолько омертвевшую, что ни один росток не успевает сквозь нее продраться, погибая еще до рождения.

      Дворец отнюдь не строился на задворках города – напротив, когда-то городские улицы струились вокруг величественных стен, точно ленты у ног танцовщицы. Теперь же Бронак будто испуганно отползает от этой обугленной груды камней все дальше и дальше, грозя вскоре погрузиться в морскую пучину, лишь бы избежать напоминаний о горестях, его сломивших.

      – Наши старики кое-что умеют, – говорит Искра, пока я старательно выравниваю дыхание.

      В носу и горле свербит, и чудится, что с каждым шагом ноги по колено проваливаются в пепел, но, глядя вниз, я вижу только прочный серый камень.

      – Они чувствуют, какие тревоги терзают путников, – продолжает Искра. – Какие вопросы роятся в чужих головах. И куда повернет их судьба в ближайшее время. – Она останавливается и оборачивается ко мне. – И раз при тебе они заговорили о руинах и олвитанце, значит, сюда тебе и дорога.

      – А вы?.. – Я не заканчиваю, но того и не требуется.

      Искра понимает:

      – А мы следим, чтоб чужаки попусту по городу не шатались. Слишком уж много от вас проблем. Проще проводить, чем потом их разгребать.

      «Убить чужака или вышвырнуть из города еще проще», – думаю я, но идей подкидывать не хочу. Тем более таких, что выдадут во мне совсем неправильного пастыря.

      – Что с твоей тьмой? – спрашивает Охотник, словно тоже читает в чужих головах.

      Он шагает чуть позади, и приходится до боли прикусывать щеку, чтобы не оборачиваться каждую секунду. Его взгляд как вонзился сразу тонкой иглой меж лопаток, так и не сдвинулся ни на волосок за все время пути.

      Я дергано пожимаю свободным от мешка плечом и молчу. Пытать меня никто и не помышляет.

      – Пришли, – вскоре сообщает Искра, но я и без слов это знаю.

      Уже давно увидела