Военный канон Китая. Владимир Малявин
Читать онлайн книгу.
обстановки не существует вне человеческой практики, но вместе с тем не переходит в ее предметное содержание. Искусный полководец, согласно Сунь-цзы, полагается не на удачу и не на храбрость своих воинов, а прежде всего на потенциал обстановки, ибо именно эта неуловимая «сила обстоятельств» вселяет в воинов мужество или превращает их в трусливый сброд. Потенциал принадлежит одновременно объективному и субъективному миру, отчего китайские теоретики войны могли без труда объяснять взаимодействие того и другого.
Обобщая сказанное о потенциале обстановки, мы можем указать на три аспекта этого понятия в трактате «Сунь-цзы». Во-первых, это, так сказать, неодолимая сила самого хода вещей подобная мощи лавины камней, катящихся по крутому склону. Во-вторых, это «контролирование обстановки сообразно имеющейся выгоде» (отсюда перевод этого термина как «стратегическое преимущество»). В-третьих, это внушаемое потенциалом ситуации духовное состояние войска: воины в строю храбры или трусливы, говорит Сунь-цзы, вследствие не личных качеств, а конфигурации сил. Позднее (например, в трактате II в. до н. э. «Хуай Нань-цзы») в китайской литературе различались три категории силы-ши: «духовный потенциал» (сила духа полководца и его воинов), «потенциал Земли» (преимущества, предоставляемые рельефом местности) и потенциал, возникающий благодаря «следованию обстоятельствам».
Таким образом, сила-ши, как все ключевые понятия китайской стратегии, предполагает малопонятное для европейского ума сочетание непроизвольного следования течению событий и владения складывающейся обстановкой, условий местности и психического состояния войска. Пожалуй, здесь будет уместно провести аналогию с ролью эмоции в нашей жизни: мы не можем ни произвольно создать чувство, ни даже устранить его, но, отдаваясь чувству, мы способны достичь необыкновенной ясности и силы духа – одним словом, мы можем соработничать с чувством. «Разумный полководец» умеет вникать в потенциал обстановки и способствовать его усилению, но этот потенциал никогда не совпадает с поверхностными, явленными тенденциями. По сути, речь идет все о той же символической матрице культурной практики – реальности неформализуемой, связывающей воедино субъективное и объективное, сознательное и бессознательное, свободу и нормативность действия. Перед нами еще один аспект «умного неделания» – бесконечной действенности, которая актуализируется только в потоке событий. Уже ученый II века Цай Юн, предполагаемый автор самого раннего эссе об искусстве каллиграфии в Китае, писал о «девяти фигурах потенциала письма», которые соответствуют некоей целокупной и потому неудержимой силе «текущего момента»: «Когда потенциал приходит, его не остановить; когда потенциал уходит, его не удержать». Согласно Цай Юну, «девять фигур потенциала» образуют некий круговорот духовной практики, обеспечивающий преемственность традиции помимо слов (девятка здесь, как и у Сунь-цзы, служит обозначением полноты свойств бытия). Он пишет:
«Когда