Мона Ли. Часть первая. Дарья Гребенщикова
Читать онлайн книгу.
панихидку, Пал Палыч пожал недоуменно плечами, – не знаю, даже – была ли она крещена?
– Да, кстати, – он обернулся к матери, – а я? – Инга Львовна утвердительно кивнула головой.
– Был, был, Павлик, ты и назван Павлом – родился, помнишь, когда? Еще бы. 12 июля. Ну вот – на Петра и Павла. Отец настаивал на Петре, но я сказала, что Петр Павлович – это слишком! Как Петропавловская крепость…
– Да уж, – согласился Павел, – вышло бы забавно.
Дома напекли блинов, Инга Львовна сделала настоящую кутью – не из этого, вашего, «сарацинского пшена» – все норовят из риса варить, фу, гадость какая! Варила пшеницу, долго перетирала ее с мёдом, грецкими орехами и вышло диво, как вкусно, и пили кисель, и водку.
– Пап, у нас чего, праздник? – спросила Мона Ли, и Инга Львовна, промокнув глаза, сказала строго и скорбно:
– Держись, моя хорошая. Тебе сейчас придется повзрослеть. Твоя мама умерла. У тебя теперь есть мы – папа, сестра Танечка, и я.
– Это поэтому блины? – спросила Мона Ли серьезно.
– Да.
– Значит, если едят блины, кто-то умер?
– Ох, ну нет, конечно, – Пал Палыч был в замешательстве, – это обычай такой. Давний-давний.
– Я поняла, – сказала Мона Ли безо всякого выражения, – я поняла. Мама никогда не делала мне блинов, потому, что все были живы. Папочка, бабушка, можно я пойду к себе?
– Иди, иди, конечно – Инга Львовна смотрела на Павла, – иди.
– Мама, разве нужно было ей говорить это сейчас? – Павел волновался, и опять сердце сжалось, – можно было потом?
– Паша, о чем ты? Она не сегодня-завтра придет в школу и первый же попавшийся одноклассник выложит ей все то же самое, только куда как более жестоко! И оградить ее от этого невозможно.
– Да, – согласился Павел, – пора всерьез думать об обмене.
– Ой, папка! – Танечка поцеловала его в щеку, – наконец-то! Да хоть в Подмосковье, и ты, и бабуля будете рядом! Я ж там одна, а у Володьки такая родня – ужас просто! Меня свекруха сожрала просто!
– Таня! – одернула ее Инга Львовна, – как ты выражаешься? Кто тебя воспитывал?
– Советская власть, бабуль! – Танечка поднялась и вышла из-за стола, – тебе помочь с посудой?
– Я справлюсь, – отрезала Инга Львовна.
Ночь спустилась на дом. Сквозь тюлевые морозные цветы падал холодный лунный свет, мешаясь с теплым, от уличного фонаря, тлела папироса в пепельнице, Пал Палыч сидел и смотрел на единственную фотографию, сделанную в фотоателье Орска – он, в новом костюме и в дурацкой шляпе, по просьбе Маши – городской, шикарно! И сама Маша, плотненькая, улыбчивая, в крепдешиновом платьице с белым воротничком и в летней шляпке, пронзенной заколкой-стрелкой, и маленькая еще Мона – на ее коленях. Все были на месте, но – Мона… Она казалась странной вставкой, будто кто-то вырезал ее фото с другого снимка и приклеил к Маше.
Не спала Инга Львовна, лежала прямо,