Первый узбек. Наталия Николаевна Трябина
Читать онлайн книгу.
пиалы чай пьёт и из одного лягана плов ест. – Я опять улыбнулся. Недоумение Зульфикара, не наигранное, а настоящее, приводило меня в благодушное настроение.
Я взял лист тонкой бумаги, поданный Зульфикаром. Писулька неоднократно сворачивалась, на сгибах слегка потёрта и была мятая-перемятая. Однако прочитать текст было возможно. «Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Дорогой мой друг Замир! Свет наших очей, великий султан Абдулмумин, отражение солнца на земле, сильнейший воин и красивейший из живущих на земле мужчин, да продлятся его годы вечно! В месяц шавваль в день Джума Абдулмумин, да живи он вечно, с утра выпил много виноградного вина, а потом уединился в гареме с двумя мальчиками, красивыми, как Венера в предутреннем небе, и не расставался с ними до вечерней молитвы, которую по обыкновению пропустил. Потом султан изволил пировать со своими приближёнными, а тем, кто отказывался пить запрещённый напиток, выливал его на голову или брызгал в лицо, от чего многие начинали кашлять и задыхаться. Султан изволил веселиться до полуночи, потом отправился в гарем к новой наложнице. Но заснул, не дойдя до гарема, и слуги отнесли его в опочивальню. Утром другого дня он отправился на охоту со своими сардарами, предупредив, что через неделю все войска должны быть готовы к великой битве. Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, да благословит султана Абдулмумина во всех его начинаниях. Желаю тебе, Замир, жить долго и счастливо, и не прощаюсь с тобой, надеясь вскорости свидеться. Да буду я твоей жертвой, твой друг Ислам».
Не ошибся я в Хикмете, которого мне навязал Ибадулла-султан всего три луны назад, уверяя в его исключительной изворотливости. Если попадёт это письмо в руки нежелательного человека, то непонятно, будет сплетня это или донос, который мне крайне необходим.
– Ты читал? – можно было и не спрашивать. Зульфикар всегда читает мои письма. Но не потому, что хочет быть в курсе всех событий, а потому, что бумага может быть пропитана ядом. Кукельдаш тщательно проверяет, нет ли какой отравы на тех листках, что попадают ко мне в руки.
– Конечно. Хитёр твой Хикмет, прямо мёд с молоком из его уст, а на самом деле кусает, как собака, и жалит, как скорпион. Сразу не поймёшь: то ли он хвалит Абдулмумина, то ли осуждает?
– Другие не поймут, а нам с тобой ясно, что он войска готовит, но куда идти собирается, надо узнать. – Донос Хикмета нельзя оставлять без внимания, вроде бы полнамёка, полслова, но они сказаны Абдулмумином, а мною были услышаны.
Нам с Зульфикаром не нужно много слов, чтобы понять друг друга или убедить в чём-то. Но ещё в детстве я понял, что отношение окружающих к нам не одинаковое. Нас кормили за одним дастарханом одинаковой едой, нас учили одни учителя. Но если Зульфикар что-то делал лучше меня, его за это никогда не хвалили. Чаще всего наказывали: не будь лучше шахзаде, не старайся превзойти его. Он метко стрелял из лука и чаще попадал в цель. Но если попадал я, то вокруг поднимался хор умильных возгласов: «Ханзаде показывает удивительную меткость, он, как Искандер, может попасть в Луну, если на то будет его желание!» Такие похвалы