Первый узбек. Наталия Николаевна Трябина
Читать онлайн книгу.
Именно с такими словами время от времени обращается ко мне вакианавис Хафиз Таныш ибн Мир Мухаммад аль Бухари.
Я никогда не выговариваю его полное имя, поскольку всегда забываю какую-либо часть. Слишком длинно и витиевато, да и зачем? Все знают его под именем Нахли. Я так и называю знаменитого поэта, но трудно сказать, почему он выбрал себе тахаллус «пальма», на это растение он совсем не похож.
Когда я совершал паломничество в Мекку, то в долгой и трудной дороге видел много пальм: и финиковых, и кокосовых, и таких, которые, кроме тени, ничего не дают, их главная особенность – это стройный и прямой ствол. Почему Хафиз Таныш решил, что он похож на пальму, ума не приложу. Он своим кургузым телом напоминает остальных жителей Мавераннахра. То есть баурсак. Такой же кругленький и маслянисто-гладкий.
Нахли сидел напротив меня с настороженным и одновременно умилительно-восхищённым видом, поскольку вчера получил приказание явиться в кабинет после утренней молитвы. Я не люблю, когда сардары или чиновники стоят столбом, в то время как я удобно сижу, развалившись на мягких подушках. Не потому, что мне их жаль, а потому, что приходится задирать голову вверх, разглядывая их лица.
Шея от напряжения затекает, начинает болеть голова. Можно бы ставить приближённых, просителей и сардаров на колени, как это делали все мои предки, кроме благословенного отца Искандер-хана. Но тогда посетитель будет думать о своих согнутых в неудобной позе деревенеющих коленках, упирающихся в драгоценные ковры, а не о том, чтобы правдиво и откровенно говорить обо всех делах, что призвали его в Арк.
Поджав под себя ноги, Нахли вертел в руках свиток с новой касыдой в мою честь. Его тщательно скрываемое нетерпение я заметил, но не спешил рассеять тревожное опасение, мелькающее в глазах Нахли и отражающееся в подрагивающих пальцах, теребящих туго скрученный лист самаркандской бумаги.
У меня не было вакианависа, пока я был наследником своего отца Искандер-хана и звали меня в то время султаном. Но, став ханом после его безвременной кончины в начале месяца джумада 991 года хиджры, я получил значительный подарок от кукельдаша Кулбаба – вакианависа.
Конечно, живого человека, если это не раб, дарить нельзя, тем более мусульманина, это я говорю, объясняя присутствие Нахли рядом с собой. В действительности вакианавис давно был приближённым кукельдаша и, возможно, другом, но более близким другом мне был сам Назим Кулбаба. Молочный брат всегда думал о моём благополучии. Моё восхождение на престол стало толчком для увековечивания моей многогранной деятельности. Летописец предположил, что в повествовании необходимо отразить события со времени появления на свет моих предков-чингизидов и до сегодняшнего дня. Нахли неотлучно и незримо пребывает за моей спиной почти так же, как Зульфикар. Нет, Зульфикар не отходит от меня ни на шаг с нашего младенчества, а Нахли рядом всего лет пятнадцать.
Окончание жизнеописания породило слухи о его казни якобы за то, что мне его творение не понравилось.