В трех километрах от Визиря, заполняющего очередную клеточку на доске собственной предвыборной игры, мальчик, о чьем будущем так трогательно заботились политик и корпорация «Волжский мазут», выпрыгнул из троллейбуса. Секунду постоял, озираясь в вечернем сумраке. У Веснина он был дважды, но оба раза не один и дорогу помнил плохо.

      Под вечер ряды новостроек утрачивали последние остатки индивидуальности. Кирилл неуверенно двинулся вслед основному потоку прохожих.

      …Среди его друзей всегда было много взрослых. И в театральной студии, где он занимался дважды в неделю, и в молодежном литературном клубе, где Кирилл являлся признанной маленькой звездочкой. Клуб «Штурман», который его мама считала чем-то вроде скаутской организации с литературным уклоном, исключением не являлся. Самое смешное было в том, что детей в «Штурмане» никогда и не было. Кирилл был, пожалуй, единственным ребенком, периодически появляющимся на посиделках среди двух десятков парней и девушек. Члены клуба интересовались в основном детской литературой, а общение с реальными детьми приводило их в смущение. Порой Корсакову казалось, что эти ребята то ли сильно недоиграли в детстве, то ли так и не сумели вырасти по-настоящему. В мире детских книг, который даже Кириллу порой казался ненатурально розовым, они чувствовали себя куда увереннее.

      Поплутав среди домов минут пять, Кирилл наконец-то вышел к девятиэтажке, длинной и гнутой, словно упавший на землю небоскреб. Веснин жил то ли во втором, то ли в третьем подъезде.

      Валя Веснин был программистом. Причем таким, как их обычно изображают в американских боевиках – слегка сутулым и тощим очкариком. Как правило, он молчал на посидел-ках-чаепитиях, лишь иронически улыбаясь при особо ожесточенных спорах. Зато с Кириллом он общался совершенно легко, мог часами болтать о какой-нибудь компьютерной игрушке и, казалось, абсолютно не интересовался, пишет ли Кирилл стихи, ходит в театральную студию или просто изо дня в день валяет дурака.

      …Кирилл