Охра. Екатерина Гейзерих
Читать онлайн книгу.
друзей, так и общества сильных врагов.
После попугаев, немного в подпитии, шла Охра к ворону. И ворона пыталась Охра завлечь в свои сети, да тот только каркал и смеялся над ней. Он любил её, этот ворон, наполовину отеческой любовью. Он понимал её метания, но не мог ничем помочь, ведь только время лечит беспутную молодость, которую так хочется тратить на реформы и изменения, на мировые заговоры и перевороты.
#
Влиятельная птица, он один из немногих сохранил способность ходить между мирами. Но Ворон был стар, поэтому предпочитал оставаться в тени. Он позволял Павлину править, изредка давая советы так, что Павлин даже не понимал, откуда к нему приходят идеи. Ворон ждал Охру, не делая попыток заполучить её. Он знал, что она дойдет до его любви. Может быть, будет слишком поздно, может быть, будет сказано слишком много слов. А может, ей будет стыдно за вихривость и беспутность девичью. Он знал, что она злилась за его верность системе, за консервативные взгляды и черствое сердце. Она злилась и за то, что он никогда не признавался ей в любви. Но он готов был ждать момента и случая, ведь вороны живут долго. Опыт подсказывал Ворону, что ничего не делать в отношении девичьих сердец эффективнее, чем попусту крыльями махать. И он ждал, как когда-то король ждал, пока догорит свеча, чтобы заменить королеве огонь.
4 глава. Ворон однажды сказал мне "Люблю", но я слышала только «Прощай».
В тот день, когда в мир птиц ворвался человек, резко похолодало. Птицы мерзли. Жались друг к другу. Павлин подозвал павлиних и зарылся в их серый пух вместе с птенцами. Поэтому, когда девушка-птица за руку подвела летчика к хрустальному трону, она сразу не нашла Павлина. И Ворона не нашла, и попугайчиков. Она думала, что огромное, наспех созванное гнездо из павлиних мирно спит и что они с летчиком наедине. Летчик тоже так думал. Он больше не мог скрывать отвращение на лице. Желания? Надежды? Крылья? Все сгорело, как только он увидел уродливые обнаженные корни, гнёзда, слепленные из помета и глины, украшенные мусором и ракушками, фантиками от конфет и прочим блестящим мусором из человеческого мира. В корнях копошились змеи, по ногам ползли муравьи. Великое древо жило суетной жизнью, и существу с земли оно казалось чрезмерным в постоянном движении. Вокруг Древа плыли облака, звёзды, падали метеориты, крутилось солнце и другие планеты. У лётчика болела голова. "А чего ты ожидал?", – спрашивал сам себя Гриша, но ответа дать не мог. Точно не птичьего рынка высоко-высоко в небесах, пропахшей червями и зерном.
– Вот, только тссс. Не разбуди их, – приложила Охра коготь к губами. Её внешность менялась, перетекала из птичьей в человеческую, так и не явив себя до конца. Гриша смотрел на неё, как смотрят на больное животное. Он возненавидел её – это бледное, пепельноволосое создание с жиденькими глазёнками, что обманом, силой или каким-то другим приворотным способом затащило его в мир птиц.
– Курицы спят?, – сжал Гриша губы в злодейской улыбке.
– Не называй их