Севастопольская хроника. Петр Сажин
Читать онлайн книгу.
кистью и рубит мрамор…
…Над пляжем с быстротой мысли проскальзывают в синем небе самолеты, у горизонта на военных кораблях идут учения, с верхов Константиновского равелина сигнальщики «пишут» на корабли самым древним и вместе самым надежным способом – флажной сигнализацией.
В Северной бухте, у бывшей Михайловской батареи, стайка шлюпок, полных стриженными под первый номер салажатами: старшины «фуганят» первогодков – отрабатывают нехитрые, но с непривычки тяжкие приемы гребли на шестерках.
У матросов красные, потные лица. Закусив губы, они пружинят мышцы. Из-под синих беретов струится пот. Старшины то и дело меняют команды: то – «весла на укол!», то – «весла на воду!», то – «табань!»…
Зевать некогда – все должны действовать как один, тогда шлюпка будет нестись как птица.
Нехитрая премудрость гребли на шестерке – так, по крайней мере, кажется, когда стоишь на берегу, но я-то хорошо знал: чтобы добиться этой легкости, нужно сначала семь потов спустить, потом еще семь раз по семь, снова – семь, пока научишься веслом, как дирижер палочкой, орудовать.
Солнце печет неуемно. Хорошо, что на берег с моря свежачок наскакивает.
На пляже люди как батоны на прилавке булочной. Запасы охотников за солнцем все пополняются.
Вот, лавируя среди лежаков и шезлонгов, катится низенькая, на роликах, инвалидная тележечка-площадка. На ней плечистый красавец, начисто лишенный ног.
У него голова орла. В чуть-чуть печальных глазах бушует огонь. Плечи атлета. Руки молотобойца. Туловище пригнетено к тележке широким флотским ремнем с надраенной медной бляхой. Из прорези легкой короткорукавной летней сорочки видна татуировка и на боксерских руках синие следы иглы.
За тележкой три товарища того же племени. По-флотски быстро обзавелись одним лежаком, разделись, выкурили по сигаретке – и к воде.
Безногий подкатил на тележке. Остановившись у железного трапа, он отстегнул ремень и что-то сказал. Один из друзей его нагнулся, взял тележку, а безногий облапил железные поручни купального трапа, подтянулся.
– Тебе помочь, Толя? – спросил второй.
Безногий мотнул отрицательно головой и с криком «полундра» бомбой приводнился.
Пляж заволновался. Кто-то с тревогой сказал: «Что же он сделал? Тут же глубоко!»
– Не волнуйтесь, – подняв руку, сказал тот, кто брал тележку, – он до войны бухту без отдыха переплывал.
Ему возразили: «То до войны!.. И у него небось эти, – показал возражавший на ноги, – копыта на месте были». Спор прекратился. В этот миг у буев, ограждающих акваторию, отведенную купальщикам городского пляжа, вынырнул безногий, отфыркиваясь и крутясь по-дельфиньи, вышел из зоны и поплыл размашистыми саженками.
Я подумал, что этого ему не нужно было делать – за буями сновали катера и паромы, курсировавшие от Артиллерийской бухты на Северную сторону, на Учкуевский пляж и в бухту Омега.
Однако тревога моя оказалась напрасной – безногий в воде чувствовал