Осуждение и отчуждение. Григорий Громской
Читать онлайн книгу.
посмотрел ей в глаза.
– Ну, давайте начну я! – объявила женщина несколько подрагивающим голосом. – Наконец-то мы все здесь собрались. Все родные, близкие, друзья и знакомые. Я-я… – тут глас её снова содрогнулся, да в глазах из-за слёз ярко проблеснул свет свисающей люстры, – я очень рада, что мы с вами, наконец-таки снова все вместе! И пусть это будет наша не последняя и даже не шестая встреча. Пусть эта встреча будет, как первая, т-такая же уютная и душевная, когда мы были все молоды и юны. За прекрасный вечер! – тут она не выдержала и пустила слезы, прикрывая рот смуглой ладошкой. Андрей встал из-за стола и приобнял расчувствовашуюся даму. В это время, Алексей громко сказал:
– Браво! Выпьем за это!
– Ха-х, да. И чтобы мы собрались таким же составом. Живыми и здоровыми! – стиснув брови и грозно улыбнувшись, заключил Иван Антонимов.
Все встали и протянули свои бокалы. Вино выплёскивалось из стеклянных сосудов в салаты, на скатерть, которую потом не получится выстирать. Это, однако, не волновало никого, кроме хозяина дома. Столовую наполнил первый звон бокалов, растянувшийся до самой прихожей.
Когда все присели и приступили к трапезе, Владислав глянул опрометью на Тиховецкого, лицо которого стало ещё мрачнее. Взгляд Дмитрия отчаянно и отстранённо застыл на тарелке с едой так, как застывает взор голодного перед пустой миской. Тиховецкий будто на что-то надеялся. Может на то, чтобы снова остаться наедине с собой?
«Ну, конечно! Иван, что же за идиот! «Живыми и здоровыми!»… Что ты говоришь?! Раньше Ксюша была! Живая! Теперь она мертва, а ты, гад, что за ересь мелешь. Крёстный и так изводиться тут весь, а ты ещё хуже ему делаешь… Ну вот почему Ксюшка не жива, а ты жив?!».
Гордин сильно сжал в своей руке вилку. Его ярость, как кипящая вода, вот-вот и прольётся с краёв наружу. Владислав наклонил голову над тарелкой, чтобы кое-как скрыть гнев на своём лице от чужих глаз. А то лишний раз пристанут с распросами о недовольной роже и забросают всеми «хорошими» словами.
Миновал час, может, меньше. По столовой каждую минуту раздавался громкий смех, стояла духота, воздух был пропитан перегаром. Гордин за всё время осилил лишь один бокал вина, да и то после некоторых тостов (Ильи и Анастасии Антонимовых, Михаила Презренного и Алексея Смиренского). Спустя минут десять, – часов в столовой не было, зато на стенах висели разнообразные красочные пейзажи, а по уголкам стояли большие горшки с маленькими лимонными деревцами (это были любимые растения Тиховецкой), – все трое детей ушли в гостиную расстраивать рояль. За окном окончательно стемнело, но дорожные фонари почему-то ещё не зажглись. По стенам порой пробегал яркий свет машинных фар.
Гордин ни с кем много не болтал. Изредка он отвечал на не особо инересные вопросы Юлии Смиренской и, чтобы их разговор не угас, тоже расспрашивал женщину о чём-нибудь мирском. Не замолкая трещала