У шлюпки стояли боцман и его друг фиттер. Они о чём-то оживлённо беседовали.

      – Открывай, – распорядился капитан, указывая боцману на шлюпку.

      Боцман развязал шкертик, которым обмотал ручку двери, и, предварительно отвернувшись, приоткрыл её.

      Из открывшейся двери вылетело облако такого амбре, что все стоящие непроизвольно закашлялись и отскочили от неё.

      Вслед за запахом, конечно же не роз, показалась испуганная негритянская физиономия. Владельцем её оказался невысокий тщедушный парнишка, одетый в старый застиранный комбинезон. Он оказался босым. На ногах у него отсутствовали даже обычные шлёпанцы.

      Негритёнок испуганно смотрел на своих освободителей и, протянув к ним руки, только повторял:

      – Хелп, хелп, вотер, вотер, – показывая, что очень хочет пить.

      Все присутствующие вначале уставились на него, а потом перевели взгляды на капитана, ожидая его решения, которое он тут же выдал:

      – Немедленно его в душ, дать другую одежду, накормить и напоить, а я пойду звонить в контору, пусть пришлют мне инструкцию, что с ним делать.

      С отвращением отвернувшись от смердящего чучела, он пошёл на мостик.

      – А я к нему даже прикасаться не буду! – тут же заявил боцман старпому, который хотел ему что-то сказать. – Он там столько насрал, что неизвестно какие бациллы на нём сидят.

      В ответ на его возмущение старпом молчал, а боцман, видя, что его слова не доходят до начальства, продолжил возмущаться:

      – И говно его я в шлюпке убирать не буду, пусть он сам его оттуда выносит.

      – Ладно тебе выступать, дракон, – махнул на недовольного боцмана старпом, – потом с уборкой разберёмся, а сейчас и в самом деле парня надо помыть и накормить.

      – Понял, – уже более-менее спокойно пробурчал недовольный боцман, подошёл к парню и толкнул его ногой: – Гоу, пошли.

      Но парень, увидев злого боцмана, упал на колени и в голос принялся причитать на своём языке, из которого Пашинцев разобрал только:

      – Папа, мама, дай… бред ноу… – И он, чуть ли не плача и показывая в сторону моря, кричал: – Ноу, ноу, ноу.

      Боцман почесал затылок.

      – Похоже, он думает, что мы его хотим утопить, и хочет сказать нам, что его родители померли и у них дома хлеба нет. Чё делать-то будем? – В ожидании решения, он посмотрел на старпома.

      – Чё делать, чё делать, – передразнил его старпом. – Веди его в азиатский гальюн, там и отмоем, а потом заставим его отмывать собственное говно из шлюпки.

      Боцман вновь направился к парню, но при виде него тот ещё пронзительнее что-то залопотал, и у него из глаз даже выступили слёзы.

      Не выдержав такого зрелища, Пашинцев отодвинул рукой боцмана, зашёл к парню со спины, поднял под мышки его тщедушное тело и как можно доброжелательнее по-английски предложил:

      – Пошли, помоешься и поешь. Хлеб будешь кушать. Воду будешь пить. – И он жестами сопроводил