Библейская история имеет и свое завершение, которое, конечно же, не становится окончанием мира, но является сутью его свершения. Произойдет то, что должно произойти – освящение образа человека в своей святости, уже несущего в себе Божественную жизнь и отражающего в себе все аспекты бытия. С рождением нового человека придет «полнота времен», смерть будет окончательно побеждена и наступит жизнь вечная. Та истинная жизнь, что уже была до грехопадения, «до времен», и, соответственно, которая наступит в будущем – «после времен».

      Тем самым даруемая жизнь не становится «новой жизнью», она не делается неким новым достоянием человека, это по-прежнему та жизнь, которая была дана изначально, но получающий ее воистину становится новым человеком, поскольку она дается ему от Нового Адама – Иисуса Христа. И данное упование о возможности рождения нового человека может исходить и от веры, а может от личного сопричастия к делу Господа. Так догмат о богочеловеке родился из религиозного потрясения, пережитого теми, кто встретил Христа на своем пути. Вот и ап. Павел пришел ко Христу через духовное свое потрясение. И оттого стали богодухновенны слова его, обращенные к людям, его утверждение, что спасительно дело Господа, и тот, « кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5. 17).

      И надо сказать, Библия вся наполнена упованиями о спасении, причем как в глобальном значении всеобщего спасения, при котором мировая история разворачивается во вселенском масштабе, так и в личностном непосредственном переживании. Поэтому, когда используются большие формы и утверждается, что в мир вошел грех, то говорится о катастрофе, поскольку зло подобно заразе вторглось в мир. Начавшись с лукавого обещания, зло хлынуло на землю потоками, по нарастающей. И по библейским представлениям, то завистью диавола вошла в мир смерть.

      Но зло не имеет бытия и потому не может торжествовать вечно, оно преодолевается силою благодати. Поэтому там, где возобладал грех, там говорится и о жертве, что способна спасти, искупить падшее, а грех привести к осуждению. Это понимание можно найти и в ветхозаветных значениях «грех» и «жертвы за грех», которые не разделялись и выражались одним и тем же словом. Если «лежит грех у дверей (шатра)», то и жертва за грех (искупительная жертва) также у дверей. И в этом сила неистребимости жизни, парадокс проигрыша зла. Даже если силою своей оно динамично побеждает и повсеместно творятся беззакония, то все равно «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5. 20). Зло должно быть повержено, поскольку во грехе творится смерть, а не жизнь, мертвому ведь неведома искупительная жертва, спасительная любовь. Но вот в глобальном вселенском масштабе ту ношу греха, что придавила мир, может вынести только Господь. Поэтому Ветхий Завет изобилует обетованиями и пророчествами о Мессии,