Победители вещей. Алексей Николаевич Котов
Читать онлайн книгу.
несоответствие между ругательством и крестным знамением ни капли не покоробило его. Наверное, Иван все-таки верил в какого своего, особого бога, которого знал только он. А, впрочем, разве только он нашел такую веру, как, например, когда-то нашел Витьку и его валенки на дороге?..
Из комнаты вышла Люба и сказала только одно и так маячившее в мозгах Ивана слово – «все», подтверждая мысли мужа. Иван содрогнулся. Темнота за дверью комнаты, в которой лежала Тимофеевна, стала огромной, как бездна и в этой бездне могли пропасть без следа миллионы миллионов людей и миллиарды миллиардов валенок.
«Все!..» – уже с откровенным ужасом подумал Иван.
Он закрыл рукой лицо, и уже собрался было застонать от этого ужаса бездны и ощущения вечности, как вдруг Люба спросила его:
– Дальше-то, что, Ваня?
Вопрос прозвучал буднично, спокойно и подействовал на Ивана так, словно на его голову вылили ведро ледяной воды. Дальше нужно было просто жить, и даже думая о похоронах и поминках, принимать их с прежним будничным спокойствием.
«Что б, значит, на похоронах все было не хуже, чем у других людей», – тут же успокоившись, решил Иван.
Неопределенная тоска ушла. Впереди была работа, и даже похороны уже не казались ему чем-то иным, отличным от обычной жизни.
Самогонный бизнес верхнемакушкинцев, пройдя через множество страданий, стал наконец-то приносить свои тучные плоды. Через три года Верхние Макушки запестрели не только новыми крышами, но и новыми мансардами, похожими на цыганские кибитки. Гаражи, крохотные балкончики и пучки антенн на оцинкованных крышах рассказывали покупателям верхнемакушкинского самогона о том, что их деньги не пропадают даром. Новые рыночные отношения меняли людей. Кое-кто из мужиков резко сократил количество скота и птицы, предпочитая возделывать на своих наделах и участках сахарную свеклу. Жизнь казалась им радостной и удивительной… Правда, общественное мнение верхнемакушкинцев немного тревожил наивный диссонанс. Производство самогона ни в коей мере не гармонировало с модным тогда перестроечным словом «гласность». Скорее даже наоборот, изготовление нелегальных спиртных напитков требовало ночной тишины и аккуратных, двусмысленных намеков в переговорах с покупателями. Производственная деятельность верхнемакушкинцев все глубже опускалась в нежилое подполье.
Грянувшая в 1991 году августовская победа демократии была воспринята селянами в несколько ином свете, чем, скажем, жителями Москвы. Они с удивлением заметили, что отдыхающие в «Сытых боровичках» вдруг стали испытывать непреодолимую тягу к случайным половым связям. Сексуальная революция, как и демократическая, казалось, пришла ниоткуда, но сразу же объявила себя победительницей и заулыбалась с экранов телевизоров и цветных обложек журналов тысячами высоко профессиональных улыбок. И если последствия демократической революции верхнемакушкинцы ощущали слабо (а, честно говоря, не видели их вообще), то сексуальная революция оказалась