Если мы обратимся к ретроспективе, то вот уже чуть больше четырех лет в жизни Фелиции были линейные и вполне предсказуемые отношения. Для прикрытия, скажем так. Знаете, такие – довольно пресные, тусклые. Как речная рыба. То есть они никак не нарушали ход событий, да и начались еще тогда, когда сама Фел была весьма угловатым подростком. Ключевым в этих взаимоотношениях было то, что ей просто не мешали. Не было всплесков, синусоид, но между тем, не было и мотивации как таковой. Не было движения. В чертогах сознания ей хотелось чего-то более всепоглощающего и значимого, но она не жаловалась и ценила человека рядом. Он здорово нивелировал её эмоциональные спады, возникавшие, как правило, после импульсивных вспышек отца Фел и часто становился настоящим shelter from a storm, где она могла укрыться от перманентно разрушавших родительских ссор.

      Отмечу, что Фелиция была из довольно классической семьи чиновника и литературного критика. С отцом она не особенно общалась (вернее нет: она пыталась с ним общаться, но чаще всего сталкивалась с эмоциональными выпадами и со временем стала просто бояться осуждения), в то время как мама по-настоящему была её маяком. Равно как и брат.

      Нельзя сказать, что ей было уютно в своей семье. Нет. Скорее было непросто, казалось несправедливым такое холодное отношение к её порывам. Она не злилась на отца, просто она его совсем не знала. А начинать узнавать, казалось, было уже поздно.

      Между её родителями наблюдалась очень чёткая и нестерпимо очевидная граница. Между смиренным восприятием мира с его трудностями и пороками и вспыльчиво-импульсивным отторжением с попыткой заработать денег, между желанием приобщить детей к искусству и целью сделать из них коммерсантов. Они были из разных миров, и с каждыми годом