Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
и усталость после нее – видался с Paty и ее мужем», но они по-прежнему казались ему «очень милы, но не очень интересны». «Paty увяла за то <время>, что я ее не видал, и вид у нее больной»[165], – заметил он. Раньше же, вернувшись в Гранвилье, художник послал в Париж Виктору Тимофеевичу (вероятно, в продолжение какой-то беседы) «список интересных книг»[166].
Июль Животовские провели на юге Франции. 4 августа Сомов, находясь в Гранвилье, писал вернувшейся в Париж Клеопатре Матвеевне: «Моя дражайшая Патти! Счастлив узнать, что Вы возвратились в Париж! Я намерен быть там в понедельник, 9-го. Может быть, пообедаем вместе? Тогда назначьте мне время и отправьте Ваше письмо м-ру Гиршману – 27, rue Casimir Perier. Я найду его по приезде. Надеюсь, что Вы довольны своим путешествием и теперь вполне здоровы. Дошло ли до Вас мое письмо, отправленное в Ниццу? <…> Жду нашей встречи с возрастающим нетерпением. Ваш К.»[167].
Одна из встреч произошла в Гранвилье в августе. Сомов пригласил не только Животовских, но и Гиршманов. Приехав в субботу, они пробыли там до понедельника. Мефодий Лукьянов писал: «Пати привезла пьяных вишен, а Вл<адимир> Ос<ипович> (Гиршман. – Е. Я.) – ананас для крюшона, который испортили, положив туда земляничный компот, по совету Коко (К. А. Сомова. – Е. Я), – и весь крюшон пропал»[168].
В том же письме, адресованном Анне Андреевне Михайловой, Мефодий Георгиевич изложил свое мнение о Животовских: «Пати и ее муж оказались совсем неинтересными людьми, без всякой изюминки, так что-то такое дю простое, молчаливое и к нашей компании мало подходящее, единственно, обожают Коко <К. А. Сомова. – Е. Я.>, а ему с ними скучно»[169].
Между тем Клеопатра Матвеевна осталась довольна приемом и, вернувшись в Париж из Гранвилье, отправила Мефодию и его другу Михаилу Кралину «в двух аппетитных деревянных ящичках» «шоколадные конфеты и дорогие леденцы». «От Boissier, это марка!» – восторженно приписал в письме друга Сомов и тут же, шутя, «пожаловался» сестре: «Т<ак> к<ак> это было прислано на их имя, меня обижают и отстраняют и иногда только после долгих моих клянчаний и Миф<еминых> отказов, она (Мифема. – Е. Я.) мне в руке выносит или шоколадку или леденец! Не подло разве? А знакомые-то мои»[170].
Дружеские отношения Paty и Сомова расширили круг их общих знакомых. Впоследствии Константин Андреевич будет вспоминать о них в своих письмах Клеопатре Матвеевне. Однако пока общение с Пати продолжало утомлять художника. Он вновь писал сестре: «Как Patty ни мила, ни проста, у меня с ней очень мало общего – только воспоминания о N<ew> Y<orke>, где она была придворной дамой Елены. Втроем нам было весело: Елена была зачинщицей всего, и отсутствие индивидуальности, некультурность и наивность Patty не имела значения»[171].
В обратный путь Paty намеревалась отправиться в сентябре. 31 августа Сомов сообщил сестре, что 14 сентября собирается быть в Париже, так как «обещал Изабелле Афанасьевне (Венгеровой. – Е. Я.) и Пати прийти повидать их перед отъезд<ом> в N<ew> Y<ork>»[172]. Спустя неделю он подтвердил свое намерение и, не преминув,
Там же.
Письмо К. А. Сомова В. Т. Животовскому от 12 июня 1926 года.
Письмо К. А. Сомова К. М. Животовской от 4 августа 1926 года (на англ. яз.). Перевод Е. А. Тереховой.
Письмо М. Г. Лукьянова А. А. Михайловой от 17 августа 1926 года. СР ГРМ, ф. 133, д. 152, л. 22.
Там же.
Письмо К. А. Сомова А. А. Михайловой от 18 августа 1926 года. СР ГРМ, ф. 133, д. 152, л. 25об.
Там же. Л. 23.
Письмо К. А. Сомова А. А. Михайловой от 31 августа 1926 года. СР ГРМ, ф. 133, д. 152, л. 28об.