Мать жила на похожей улочке в центре города в частном доме. Так же сияло лето на улице с высоченными пышными берёзами и тополями. Во дворе дома по праздникам выставлялся большой длинный стол. Так же звонко звякала ручка колонки и весело звенела вода в ведре. Никогда не унывающая, жизнерадостная, гостеприимная, мать любила компании, была общительной. К ней часто заходили соседки, приходили подруги, дочери с семьями. Вкусная еда, оживлённые разговоры, песни… Река её жизни – не без порогов, стремнин, опасных поворотов, житейских переживаний и радостей – в последние годы слегка помутнела из-за кризиса 1998 года, когда долги, взятые в валюте, выросли в рублях в непомерную сумму. В целом жизнь на пенсии её не тяготила и не казалась скучной.

      Но последние полгода была грустна, пыталась говорить о том, что скоро умрёт. Все отмахивались. Что за глупости, бабушка прожила девяносто лет, а мама ещё молодая, заболеваний, угрожающих жизни, у неё нет. Но она как будто знала свой срок. Быстро оформила документы по наследованию, подарив дом двум младшим дочерям. Пыталась распределить остальное имущество, но недоумевающие дети не слушали её.

      Фируза вспомнила тот последний, шестьдесят седьмой день рождения матери. Хоть и было лето, стол почему-то накрыли в не очень просторном доме. Было тесновато, как всегда, оживленно. Но все заметили в её глазах потустороннюю грусть. И опять разговоры, что скоро уйдет… Все удивлялись: откуда такие мысли?

      Через пять дней Фируза вернулась с работы позже обычного, и уже с порога услышала трезвон телефона. Звонила племянница Вика.

      – Нанайку[1] убили, – без предисловий сказала она.

      Слова показались нелепостью, как будто фразы прорвались из случайного сериала: что значит убили, подумала Фируза, она же не бизнесменка какая-нибудь.

      Механически