Критика жизни человека. Рассказы Вельзевула своему внуку. Георгий Гурджиев
Читать онлайн книгу.
всем этим до самых подмышечных волос, швырнул свою сеть на тротуар и, плюнув через свое левое плечо, громко воскликнул: «Эх… черти! Нашли время когда звонить!».
Как только это восклицание фельдшера дошло до моего соображающего аппарата, в нем закопошились разные такие мысли, которые в конце концов и привели к правильному на мой взгляд пониманию, почему именно происходит во мне сказанное инстинктивное беспокойство.
После того, как я это уразумел, во мне в первый момент даже возникло чувство обиды за себя, что в мою голову до этого не могла прийти такая простая и ясная мысль.
Я ощутил всем своим существом, что такое мое воздействие на общественную жизнь не могло не производить на меня иного результата, как то самое ощущение, которое происходило за все это время в моем общем наличии.
И действительно, ведь всякий человек, разбуженный производимым мною шумом парового гудка, нарушающим его подутренний сладкий сон, без всякого сомнения должен ругать меня «на-чем-свет-стоит», именно меня, причину этой происходящей адской какофонии и, без всякого сомнения, благодаря этому со всех сторон к моей особе должны были притекать вибрации всякого рода неприязненных пожеланий.
В то знаменательное утро я, когда после выполнения своей обязанности сидел в обычном за последнее время своем состоянии в соседнем духане и ел «хаши» с чесноком, продолжая раздумывать, пришел к решению, что, если я буду ругать заранее всех, которым может казаться это мое служение для блага некоторых из их среды возмутительным действием, то тогда, согласно объяснениям прочитанной мною книги «Сновидения и колдовство», сколько бы меня не ругали все такие, как их можно назвать, «находящиеся-в-сфере-идиотизма», то есть между сном и подремливанием, это на меня не будет иметь никакого влияния.
И на самом деле, с тех пор как я начал так поступать, во мне не стало ощущаться сказанного инстинктивного беспокойства.
Ну теперь, мой терпеливый читатель, пожалуй, действительно надо на этом кончить эту вступительную главу. Следует только подписать ее.
Тот кого…
Стоп! Недоразуменное оформление! С подписью уже шутить нельзя, а то с тобою опять сделают то же самое, что уже раз проделали в одном из государств Центральной Европы, где тебя принудили заплатить за десять лет за дом, который ты занимал всего три месяца, только за то, что ты собственноручно подписал бумагу, что обязуешься каждый год возобновлять контракт о найме этого дома.
Конечно, после этого и еще множества других подобных случаев из моей житейской практики мне требуется в смысле своей собственной подписи быть на всякий случай очень и очень осторожным.
Ну ладно.
Тот, кого в детстве называли «Татах», совсем еще в молодости – «Черномазый», позже – «Черный-Грек», а в средних летах – «Туркестанский-Тигр», а теперь уже называют «не-кем-нибудь-так-себе», а настоящим «Мосье» или «Мистер» Гюрджиев, или племяник «Князя Мухранского», или, наконец, – просто «Учитель-Танцев».