Контрразведчики Управления КГБ по городу Урман приняли стажёра тепло. Симпатичный и вежливый двадцатичетырёхлетний парень всем понравился. Некоторых, правда, насторожил его максимализм во мнениях и резкость в некоторых суждениях. Однако серьёзного значения этим недостаткам не придали, объясняя их юношеским романтизмом, которого у стажёра было явно в избытке. Поэтому, когда начальник местного Управления КГБ генерал Набережный стал спрашивать мнение сотрудников о Борисе, они единогласно выразили желание работать с ним. В Высшую школу КГБ генерал послал не только положительный отзыв, но и личную просьбу – по окончании учёбы направить Бориса Орлова служить в его управление.

      В первые дни после своего возвращения в Москву Борис верил, что постепенно забудет о девушке. Но странное дело – воспоминания о мимолётной встрече не тускнели со временем, а становились всё более яркими. Они приходили неожиданно, без всякой связи с происходящим, и Борису даже казалось, что источником этих воспоминаний была не его память, а некий внешний объект, посылающий сигналы с только этому объекту ведомой периодичностью. Постепенно мысли о ней захватили всё его существо, а желание увидеть девушку стало нестерпимым. Задолго до защиты диплома и окончания выпускных экзаменов Борис решил любой ценой добиться распределения в Урман. Он обратился с рапортом к начальнику Высшей школы КГБ, и тут просьба генерала Набережного оказалась кстати.

      Позднее Борис часто думал, как могла сложиться его жизнь, если бы не его безрассудное решение? Конечно, как и планировалось отделом кадров, его бы оставили служить в Москве. Но что дальше? До конца дней помнить, что упустил свой шанс обрести счастье, быть любимым девушкой с божественной внешностью? Нет, этот далёкий город был его судьбой.

      Желание Бориса служить в Сибири вызвало недоумение у однокурсников. Многие даже стали его сторониться. Не то чтобы явно, нет. Просто в одночасье он стал чудаком, странным человеком, не разделяющим их представления о жизненных ценностях. Борис попытался осторожно объясниться с теми, кого считал своими приятелями, но из этого ничего не получилось. Да и что он мог им рассказать? Что потерял голову от любви? Что при этом не только не познакомился с предметом своей любви, но даже не заговорил с ней. И видел-то он её всего один раз. Нет, рассказывать об этом было глупо.

      А произошло всё так. Двадцать третьего февраля, в День Советской армии во всех учреждениях города проходили торжественные собрания. Накануне генерал обязал всех, не занятых срочной работой сотрудников, присутствовать на мероприятиях курируемых организаций. Про стажёра Орлова он тоже не забыл. Борис добросовестно отсидел полчаса в актовом зале одного из научно-исследовательских институтов, а потом не выдержал и незаметно вышел. До аналогичного мероприятия в управлении с последующим застольем оставалось ещё два часа. Идти в гостиницу или гулять по морозным улицам не хотелось, и Борис принялся бесцельно бродить по длинным коридорам НИИ. От скуки он иногда открывал ту или иную дверь, делая вид, что ищет кого-то. Рабочий день был ещё в разгаре, но почти во всех кабинетах накрывали столы. Сотрудники ждали коллег, делегированных на торжественное собрание, чтобы предаться безудержному пьянству, а если повезёт, то и разврату. У всех было праздничное настроение. Вскоре Борис почувствовал себя чужим среди этих улыбчивых, незнакомых людей и решил было уйти, как вдруг его внимание привлекла необычная дверь в конце коридора. Сама дверь была как дверь, но на её поверхности умелой рукой было что-то нарисовано. Изображение было выполнено той же краской, какой были покрыты все остальные двери – тёмно-синей. Эффект создавали едва различимые оттенки краски. Борису показалось, что он видит очертания то ли хрупкой танцующей девушки, то ли летящей в небе птицы. Подгоняемый любопытством, он решил подойти ближе. Однако с каждым шагом уловить смысл рисунка было всё сложней. Борис отошёл на прежнюю позицию