Исполняющий обязанности. Василий Павлович Щепетнев
Читать онлайн книгу.
светло-желтых карнизах. На светлом письменном столе механическая пишущая машинка “Любава” белого корпуса. Полукресло перед столом, два стула рядом. Небольшой, на полторы сотни книг, стеллаж. Избранная русская классика – от Карамзина до Трифонова. И, конечно, хороший диван светлой кожи, диван, преобразующий обычную реальность в социалистическую. На особой подставке – скульптура. Хищная птица, похоже, орёл-ягнятник или халзан, распростёр крылья и, вытянув голову, смотрела строго на юг. Метра полтора, между прочим, полезной площади отнимает. Позолоченная бронза? А вдруг золотая?
Небольшой телескоп-рефрактор, объектив в сто пятьдесят миллиметров. Подставка с часовым механизмом. Стульчик низкий, но с удобной спинкой.
Я вышел на балкон, сошёл на крышу – стеклянную, но стекло особое, закалённое, с нарочитыми бороздками, по которым, верно, стекали небесные воды в особенные баки. Закалённое, не закалённое, а я вернулся на террасу. Мало ли. Отсюда вид открывался замечательный. Изумрудным шатром виделся бассейн. Открытый крохотный прудик птичья поилка-купалка. Виноградник. Огород. Ворота вдалеке, но не в таком уж и далеке.
Захотелось по-ноздревски воскликнуть, что всё, что до леса – моё, и лес – мой, и за лесом тоже – моё. Эк меня раззадорило! Горожанину, поди, кажется, что шестнадцать гектаров – королевство, а селянин знает, что это лишь на зубок. У Чехова, писателя великого, но ни разу не богача, имение Мелихово было вдесятеро больше. И то – не процветал, едва при своих оставался. Сам-то он, положим, в агрономии был профаном, душой не к земле, к высокому стремился, но батюшка его, занимавшийся поместьем, был хозяином жестким. Ан – бесприбыльное получилось дело, приходилось торговлишку пристёгивать, чтобы в ноль выйти, без убытка пожить.
А ныне… Техника дорогая, горючка дорогая, семена дорогие, удобрения дорогие, кредиты дорогие. А посредники… А власти… Власть белая, власть серая, власть чёрная, и каждая требует – дай, дай! А не то худо будет!
Тут я устыдился. Ещё вчера утром не имел ни клочка земли, а сегодня готов стенать, мол, маловато. Да на что мне вдесятеро больше? Что я и с этой землёй делать буду?
Любоваться? Любоваться, это, конечно, хорошо, а налоги? А плата слугам (понятие слуги уже не смущало мой ум)? Надолго ли хватит моих миллионов? И дядя, дядя – чем он жил, зарабатывал пропитание и всё остальное?
Проще всего спросить Войковича, но я решил погодить. Попытаться самому раскрыть тайну – если, конечно, есть какая-то тайна.
Солнце тем временем клонилось к горизонту. Время в праздности летит быстро.
Я вернулся в мезонин и прошел на другую половину. Северную.
Здесь было прохладнее, хотя в крайние оконца солнце и заглядывало. Но и мебель тёмная, и панели чёрного дерева создавали иллюзию тьмы. Хотя почему иллюзию? Тьма и есть. Полуночная сторона мезонина.
И стол был черный, быть может, даже эбеновый. И опять орёл, но теперь серебряный. Просто Минводы какие-то.
Диван, чёрный близнец южного. И стулья с тёмно-фиолетовой обивкой. И стеллаж с книгами в чёрном переплёте.
Я пригляделся.