Игорь видит под собою в потоке лунного света самого себя, свалившегося с инвалидной коляски и перевернувшегося из каких-то последних усилий на спину. На его лице, выбеленном лунным светом, застыло выражение блаженного облегчения. У него теперь нет ни физических страданий, ни нравственных переживаний.

      Всё позади.

      Это злые потусторонние сущности вошли в тот мир, где он мучился, и избавили его от тех мук.

      Синий морок

      В синем тумане вспыхивали и гасли ярко-белые искры, кружились, сменяя друг друга упоительные ароматы, гулко, в такт биению моего сердца, стучал невидимый молот. Синева загустела до непроглядной черноты, в ней засветился внутренним серебряным блеском маленький шарик. Он закачался, как маятник, переключил на себя мой взгляд, стал втягивать в себя моё самосознание и всё моё мироощущение.

      Я замер в беспокойном ожидании…

      …И обыденность дивно преобразилась, приоткрывая передо мною завесы таинственных смыслов, вселяющих мистический ужас. Тесная пещера «раздвинулась» и наполнилась красным свечением. Её мрачные своды превратились в грозовые облака, взорвались вспышками молний, оглушительным грохотом, обрушились водопадными потоками дождя. Почва под моими ногами утратила плотность обычного материального мира, и я провалился в неё, как в бездну.

      «Ласточки не поднимают корм с земли. Они ловят мошек на лету. Этим гарантируется свежесть корма».

      Та «ласточка», которая поймала меня на лету, не обрадовала меня своим вниманием:

      «Не лучше ли погибнуть от падения, чем от молочнокислого брожения в желудке летающего ящера или его птенцов?»