Антонина Георгиевна мне сразу не понравилась.

      Крупная, рыжая, в модной блузке с пятном на груди, она чересчур шумела. А увидев меня, как закричит:

      – Это тот самый Генрих Лебедев, который украл из музея нефритовую ящерицу?!

      – Нет, – смутилась Лида, – ты все перепутала.

      Возникла неловкая пауза. Мне удалось сдержаться.

      – Я, – говорю, – представьте себе – другой, еще неведомый избранник.

      – Чего это он? – поразилась гостья.

      – Не обращай внимания, – сказала Лида.

      Антонина Георгиевна подошла к столу. Зябко поеживаясь, сложила руки на груди. Потом спросила:

      – Хоть выпить-то есть?

      – Все кончилось, – сказала Лида, – поздно. Тебе уже хватит.

      – Что значит – хватит? Я только начала. Нельзя послать этого типа?

      – У меня нет денег!

      Эту фразу я почему-то счел нужным выговорить громко и отчетливо. С каким-то неуместным вызовом… И даже с оттенком торжественной угрозы.

      – Денег навалом, – брезгливо обронила гостья.

      – Все равно, – сказала Лида, – уже третий час ночи. Рестораны закрыты…

      Коробку с «Русским бальзамом» она незаметно поставила в шкаф.

      – Ну и жизнь в этой колыбели революции! – сказала гостья.

      Затем потребовала чаю и начала рассказывать о себе. Воспроизвожу ее рассказ дословно. Он прерывался восторженными восклицаниями Лиды. А также моими скептическими репликами. Итак:

      «Весь этот год – сплошной апофеоз! Людка Чурсина завалила пробу. Браиловский вызывает меня. Я отказываюсь, но еду. Людка в трансе. Платье у нее такое страшненькое, а я целый гардероб везу. Туфель – двенадцать пар, нет, вру, одиннадцать. Явилась, значит, с чемоданом на площадку. Браиловский кричит: „Шапки долой! Перед вами – актриса!“ Общий восторг! Короче, Людка – в трансе. Я – в люксе. Приносят сценарий. Я три страницы прочитала и говорю: „Дрэк, а не сценарий. Где фактура? Где подтекст, вашу мать?..“ Собираю шмотки и в аэропорт. Браиловский в трансе. Людка прыгает от счастья… Через три недели сижу в ЦДЛ. Заходит Евтушенко с Мариной Влади…»

      – Женька Евтушенко? – спросила Лида.

      «Ну… Высоцкий был на съемках. Заходит Евтушенко. Естественно, шампанское, коньяк… Знакомит с Мариной. У Марины, я посмотрела, ни грамма косметики, один тон. Я, говорит, Марина Влади. Ты представляешь? А я сижу в открытом платье и ни звука. У Женьки шары вот такие…»

      Несколько раз мы с Лидой переглядывались. Затем