* * *

      Зря пугали.

      Сложнее всего на планете не помереть от скуки.

      – Если Дирк не появится тут через 30 секунд, то мы улетим без него, – недипломатично бесновался мой куратор в холле невысокого светлого особняка.

      – Можете взять помощницей меня, – именно в надежде на подобный исход я и вертелась рядом с шефом каждый раз, когда он собирался на переговоры.

      – Даже не думай! Я уже объяснял почему.

      – Из-за призрачной опасности стать угнетенной женщиной востока? – я непочтительно хмыкнула.

      – Да! Я уже спрашивал, хочешь ли в гарем богатенького функционера из местной элиты. И раз не хочешь – сиди в дипмиссии, – отмахнулся Гродецки и переключился на запыхавшегося помощника: – Дирк! Последнее, что может себе позволить дипломат – это опоздание!

      Они снова уехали без меня, осталось только кусать локти.

      Нет, я вполне сознавала почему меня держат взаперти. Женщина в представлении местного населения была некоторой разновидностью движимого имущества. Примерно как верблюд или флаер. И увести бесхозную животину (или хотя бы мимоходом попользоваться, если уж лох-хозяин оставил ее без присмотра) не считалось чем-то уж слишком зазорным.

      Полный мрак и средневековье! На расстоянии пары сотен световых годков из марсианского купола все представлялось каким-то… более радужным. В галанете мелькали фотки местных жительниц – озорные веселые девчонки в купальниках и неглиже. Вот только нигде не уточнялось, что последнее подобное фото сделано аж тридцать лет назад. В то блаженное время, когда Савон еще был колонией.

      Так что я очень даже понимала шефа. Если бы не денежки, сама сюда не сунулась. Но раз сунулась, надо работать, а не загорать на крыше и смотреть местные каналы!

      Тем более, что они скучны до зубовного скрежета.

      Половина савонского контента – нудные мыльные оперы. Про любовь, для девочек. Про крутых нагибаторов, для мальчиков. Остальное эфирное время отводилось патриотическому воспитанию населения.

      Политическая повестка сводилась к воспеванию местного диктатора, отца нации Великого-и-Ужасного, Светозарного и Богоравного Карима аль Иляхиля. На каждом углу висели портреты и фотографии могучего и непогрешимого – холеный лоснящийся самец смотрел с кадров высокомерным взглядом. То ли падший демон, то ли профессиональный мошенник, изображающий черного мага.

      Минула уже третья неделя, почти половина практики позади, а я едва ли пару раз выходила за территорию.