Большие приключения маленького города. Владимир Юрьевич Харитонов
Читать онлайн книгу.
письменное объяснение по поводу злополучной булавки. Больше этого дежурного по карцеру Галкин не видел, судя по слухам, его уволили. «Чтобы не разбрасывался булавками», – злорадно подумал Сергей.
Особо хотелось рассказать о карцерной кухне. В те времена обычная тюремная пайка в «трюме» урезалась в два раза. Утром выдавался хлеб на весь день. Это примерно треть ржаной буханки. Причем ее подавали разрезанной на три равных доли. Две ложки каши с куском чернушки на завтрак запивался кружкой мутной чуть подслащенной воды. Остатки хлебушка ложились на перевернутую кружку. Когда Галкин ходил по «трюму», глаза неотрывно смотрели на хлеб. «Ну, съем только черную корочку», – думал страдалец, остальное оставлю на обед и ужин. Но на деле этим планам никогда не суждено сбыться. К ужину хлеб не оставался ни разу. Голод, как говорится, не тетка. Мечта в карцере одна – съесть обычного ржаного хлеба столько, чтобы больше не хотелось. В обед – половина тарелки горячего супа и две ложки каши. Картошку в «трюмах» не давали. Запивать эту «вкуснятину» предлагалось такой же водичкой. В ужин – две ложки каши. Короче в карцере лучше голодать: на пятые сутки желудочно-кишечный тракт отключается, и кушать не хочется. Или почти не хочется….
Но рано или поздно штрафные пятнадцать суток кончаются и Сергея вернули в «хату» № 16. От передачи его жены к этому времени не осталось ни крошки. Благодарные сокамерники все съели. Кстати сказать, в «черных» или их еще зовут «людских хатах» под подобный случай для страдальца готовят что-то вкусненькое. Например, колбасы или сыра и обязательно сигарет, если он курит. Ну, а в «ментовских» такие понятия не соблюдаются, по крайней мере, в большинстве из них. «Ничего страшного, – подумал про себя Галкин, – как-нибудь перебьюсь до обеда» ….
Еще на воле они со Шмелевым договорились ходатайствовать о том, чтобы судили их в Вичуге. Им казалось, что суд в соседнем городе более объективный. Но Шмелев писать такое заявление не торопился. «Почты», как в ивановском СИЗО здесь не было, «маляву» не передашь. «Как же написать подельнику письмо?», – думал Галкин. И придумал…. На прогулки всегда водили мимо большого почтового ящика, стоящего прямо на полу. В него можно бросить письмо родственникам. Оно сначала попадало в специальную часть для цензуры, а затем – по назначению. Марки на конверты наклеивали сами сидельцы – внутри города Кинешмы достаточно одной, в другой город – три, за границу – пять. Сергей написал письмо от имени Шмелева несуществующей сестре на Украину, в Одессу на улицу Зеленая дом 8. Содержание примерно следующее: «Привет, Маша. Пишет тебе твой брат Михаил. Про мои неприятности ты, наверное, слышала, но все будет нормально. Перед арестом встретил твоего знакомого Николая с Вичуги. Он просил тебя написать ему. Адрес ты знаешь, а твоего ему я не дал. С уважением Михаил». А марочку-то на письмо наклеил одну. Умышленно…. Расчет на то, что письмо вернут из специальной части, но… не Галкину, а Шмелеву, да еще и отругают его, за то, что марок пожалел. И все получилось. Только у того, как оказалось позже, родная сестра – не выдуманная,