Голоса на обочине. Александр Станиславович Малиновский
Читать онлайн книгу.
как мы с тобой – им отведено, кому сколько дополнительно ещё годков! Чтоб попыхтели ночами на подушке. Помучались, раз вовремя-то не осмыслили. Мне вот уже за восемьдесят. Как я маюсь! И не только по ночам… Думаешь, что седые волосы только от мудрости? Чуток ошибаешься…
Я намеренно молчу. Мне интересны слова старика – не мои.
Он продолжает:
– Вот ты сам – наглядный пример! Что-то понять хочешь, а всё вдогонку! Чтоб оправдаться?.. Хочешь, а не торопишься… Время тянешь? Выбираешь, с какой скоростью двигаться?.. Хитришь?! Чтоб ещё добавили?.. Знаешь про этих горцев?
Говорит так – и не взять в толк: намеренно меня морочит? Либо так простодушен? Лица не видать – одни глаза. Остальное – седые космы волос. И глаза-то! Словно растворены синью волжского водного и небесного простора. Теряешься в них… И этот его голос…
…Отойду от старика, в сторонку от скрипучего голоса по кромке влажного волжского бережка… Чтоб помолчать… подумать одному. Отдохнуть от нависших вопросов… А не получается… Звучат голоса! Из всей моей жизни. И прошлой, и настоящей… Голоса тех, кого знал. Кого обидел ненароком, кто меня не понял… Во мне ли в одном такое многоголосье? Каждому в свой час… И своё… И нет разницы: в степи ли, в горах ли ты бредёшь… Или, как я, – по берегу великой, притихшей в осеннем ознобе реки…
Грешница
Она говорит, будто причитает:
– И что же я наделала?… Не знаю, зачем вам всё это говорю, для чего? Я в храме сколько раз уж молилась… И прощения просила. А легче не делается… И куда мне податься теперь? С такой-то моей бедой… Всё было устраивалось у моего сына. Про себя-то уж не говорю… Про себя перестала и думать… Но нет, на втором курсе медицинского училища сын заерепенился: «Не по мне это! Нищая профессия! Уйду в строительный техникум!» Ушёл. Не учился, а делал только вид. Не знал, чем заняться.
А тут пособили: сел на иглу. Колоться стал. Наркоман! Мой Владька – наркоман! Всё казалось, что эта напасть хоть и рядом, но где-то в стороне, а тут…
Ума не приложу. И так, и эдак: ни в какую… Учёбу забросил окончательно.
Когда муж спивался, а потом отравился палёной водкой – я прозевала. Винила себя… А тут! Развила деятельность!.. У меня военком знакомый. Несколько раз пиявки ему ставила.
– Помогите, Юрий Петрович, – завопила безудержно, – пропадает парень! Знаю, что непутёвый! Год уж не учится, только числится студентом, и вас обманывает. В армии одно спасение!
А ему уж двадцатый год, Владиславу-то. Забрали! Год прослужил. Слава Богу, как все! Выправился.
Я настояла, чтоб оставили служить контрактником. Успокоилась! А тут: хлоп! Избил он молоденького солдатика. Да так, что суд будет теперь. Инвалидность получил солдатик этот. От наркоты сына увела, а в тюрьму толкнула…
Не грешница я, а преступница… На себя по-другому взглянула. Я-то?.. Сама-то?.. От меня идёт всё!.. Я три аборта сделала, муж жив был, думала, знаю, что делаю, к чему нищету плодить… А слепой оказалась… Тяжело было в девяностых: муж совсем остался без работы. А я врач – хоть плачь! Безденежье… Но как-то надо было… Что наделала!
Как