– Браток, доложи командиру, рядовой Воронцов просит принять, – подойдя к часовому возле штаба, обратился к нему я.

      – Тебя звали? – Какой тут строгий, а главное, наглый ефрейтор. Конечно, я совсем не по уставу явился, но дело важное.

      – Не груби, просил же по-хорошему, доложи, а уж там видно будет. Не тебе решать, принимать меня его высокоблагородию или нет.

      – Чего? – часовой хотел вскинуть свой карамультук, да только я устал уже терпеть это дерьмо. Накипело.

      БУХ! Часовой полетел в сторону, винтовка в другую. Я, машинально тряхнув рукой, которая только что впечатала кулак в челюсть бойцу, сплюнул в сторону.

      – Ну, тебе же говорили, чего ерепенишься? Важность свою хотел показать? А показал глупость.

      – Что тут происходит? – из штаба вышел какой-то поручик, молоденький, с чубом, выбивающимся из-под фуражки, и оглядел нас с часовым.

      – Ты что себе позволяешь, солдат?

      – Виноват, господин поручик! Рядовой Воронцов, разрешите обратиться?

      Получив в ответ кивок, повторил просьбу на аудиенцию с комполка. Поручик не стал строить из себя генерала и ушел в штаб. Через несколько минут он вернулся и застал уже другую картину. Я усаживал часового на бревно возле входа, приложив тому к скуле серебряный рубль. Нашел во внутреннем кармане еще вчера. Часовой не злился, все понял и поведал, что давно не меняли, вот и сорвался на меня. Вообще-то, это преступление, и мне за это шею должны намылить, но вроде мы все уладили. Я им тут все их дурацкие порядки так встряхну, что или от меня избавятся, или порядки изменят.

      – Проходи, Воронцов. Господин полковник выделил тебе пять минут, не задерживай его!

      Войдя, отдал честь и снял фуражку. Хотел уже открыть рот, но был остановлен полковником.

      – Видишь, к чему привела твоя вылазка? – говорил не грубо, не ругал, лишь сетовал полковник.

      – Видел и почувствовал на себе.

      – Тринадцать человек в первой линии убитыми, около сорока раненых. Это очень много. Очень. Немцы и так нас своей артиллерией в землю вбивают, так еще и ты своими действиями их провоцируешь. Так что у тебя?

      – Хотел кое-что предложить…

      – Вообще-то, не принято прыгать через голову непосредственного начальства. Доложил бы взводному, а тот выше…

      – Виноват, ваше высокоблагородие, только это было бы бессмысленно. Да и когда до тех, кто выше, дойдет, уже поздно станет. А по делу… Пока немец снаряды кидал, идейка пришла. Разрешите вопрос? – видя легкий кивок командира, продолжил: – Как у нас с артиллерией?

      – В каком смысле? – даже не понял меня командир полка.

      – Да, – пожал я плечами в смущении, – в прямом. Можем ли мы ударить в ответ, чтобы немцы тоже немного штаны испачкали? – Вообще вся моя выходка отдавала наглостью и, возможно, идиотизмом, если смотреть со стороны начальства. Кто я такой, чтобы такие вопросы задавать, да еще