На войне как на войне. «Я помню». Артем Драбкин
Читать онлайн книгу.
история. Наша дивизия закончила войну за Веной, там есть такое местечко Кефермаркт. Только 11 мая эсэсовцы сдались в плен, так через несколько дней после окончания боев наши дивизионные разведчики где-то нашли спирт и выпили его. Двенадцать разведчиков отравились насмерть, только человек пять или шесть тогда удалось спасти… Причем наш лучший разведчик волжанин Ратников, хороший парень, тот самый, который спас меня в разведке на Миусе, встречался с медсестрой Женей. Такая красивая хорошая девушка, они должны были скоро пожениться. И вот она бегает, пытается спасать ребят, которые корчились в судорогах, а Ратников ей говорит: «Женя, я же тоже пил, дай и мне лекарство», а она ему сказала: «Тебя бы уже тоже взяло» – и не дала. Но он же был очень здоровый, и его «взяло» с опозданием, и что она потом ни делала, как ни пыталась, но так и не спасла его…
В это же время у нас много ребят побилось на мотоциклах и машинах, даже смертельные случаи были. Когда корпус эсэсовцев сдался в плен, нам досталось много этого добра: мотоциклы разные, многие офицеры брали себе «Опель-капитаны», а ребята же молодые и начали лихачить. И когда Маргелов увидел, сколько людей мы потеряли в этих авариях уже после окончания войны, то лично ходил и из своего «маузера» расстреливал мотоциклы и категорически запретил на них ездить. Говорили, что второго Героя ему не дали как раз из-за этих случаев.
– Разве спиртного не хватало, почему солдаты искали его?
– Может, в других частях водку выдавали регулярно, но у нас, наверное, потому что мы воевали на юге, выдавали очень редко, только по праздникам. А людей, которые страдали этой заразой, было много, и среди офицеров особенно, ведь у них больше возможностей.
– А вы почему совсем не пили?
– Когда мне было лет 13–14, женился брат моей матери. Свадьбу сыграли хорошо, а потом он с ребятами решил проститься с беззаботной молодостью. Я с моим другом Родей вышли во двор, и нам дали немного попробовать водки. А потом трое ребят постарше, лет семнадцати-восемнадцати, насильно напоили меня до беспамятства. Двое держали за руки, вилкой расцепили мне зубы, и третий влил в меня три-четыре стакана водки да еще кваса добавили. Я, конечно, одурел, стоя на коленях, начал биться головой о березу. Это было даже не опьянение, а скорее тяжелейшее отравление, потому что родные меня еле откачали, даже врача вызывали. Отец, когда узнал, кто это сделал, хотел пристрелить тех ребят, ему как председателю сельсовета полагался «наган», он успел даже несколько раз выстрелить, пока у него не выбили револьвер, но, слава богу, ни в кого не попал. Вот с тех пор я даже смотреть на спиртное не мог, а от запаха меня просто воротило. Только уже летом 45-го, когда в Москве мы месяц тренировались к Параду Победы, то водки там было много: по 100 грамм нам выдавали три раза в сутки, на завтрак, обед и ужин. Когда мой сослуживец из 149-го полка Тарасов узнал мою историю, он мне сказал: «Ничего, я тебя вылечу. Какой же ты офицер, если пить не можешь?» И он начал заставлять меня пить буквально по глоточку, постепенно увеличивая дозу,