В тот вечер уже стемнело, прежде чем мы снова оказались на суше, за исключением четырех отставших носильщиков и мула, умершего в пути и брошенного посреди болота. В этот день, примерно с восьми утра до девяти вечера. мы с трудом продирались сквозь густую жесткую траву и кусты, через ужасные ядовитые растения, нас повсюду кусали мухи и насекомые самых разных видов. Яркое солнце над головой безжалостно палило, когда мы оступались в ямы, оставленные ногами гиппопотамов, падали, погружаясь в ил и грязь. Негры падали в воду, погружаясь с головой, грузы разлетались; наши одежды были разорваны, а на коже появились кровавые царапины.

      Около полудня мул, везший сорок фунтов ткани, провалился в одну из ям, со стоном рухнул и перекатился на бок. Я держал его голову над водой, а Салем и Пиши срезали пучки травы и сложили их в кучу, на которую можно было положить часть груза. Нам понадобилось девять человек, чтобы снова поднять животное. Сняв с него груз, который теперь был распределен между Моникой и Салемом, мы снова продолжили прорубать себе путь через коварные спутанные корни, которыми изобиловали кусты и высокая трава. Вскоре бедный мул начал падать снова и снова. Ноги его при каждом шаге увязали в грязь, кроме того, вот уже несколько дней он страдал от нападений мух. К этому времени он стал для меня таким близким компаньоном, что я остро почувствовал его утрату и отвернулся с комом в горле, убедившись, что он мертв после того как всадил в него пулю.

      Вскоре после того, как оставили мула, мы наткнулись на большую группу кустов, стоящих на небольшом холме в нескольких футах над водой. Холм был около пятидесяти футов (15 м) в окружности, и на нем одновременно могли стоять около дюжины человек. Один из самых