Чтобы что-то вспомнить – надо это пройти. Василий Гурковский
Читать онлайн книгу.
посылали регулярно домой дорогие посылки, а здесь в Приднестровье, у них (румын) не было никакого «навара», что с нищих возьмешь!? А поехать куда-то они не имели ни права, ни возможности – за переход условной границы в Бессарабию – тюрьма, за переход границы через Южный Буг – расстрел…Отсутствие мотивации, они возмещали на людях. Убивать без суда, им запрещалось, так как надо было кому-то работать и не только кормить армию, но давать какие-то доходы, поэтому они разряжались тем, что били….Били людей при выгоне на работу, били на самой работе и после неё. Но, видимо, подспудное чувство без исходности, особенно после Сталинграда, постепенно охлаждало их служебное рвение, бить стали меньше и не так рьяно, а в конце – совсем перестали, когда поняли, что просчитались с друзьями. Да и сами немецкие «друзья» постепенно перестали их считать за партнеров, даже младших.
Было и ещё несколько отличий между оккупантами румынами и немцами – румыны с первых дней считали, что они пришли «домой», это теперь их земля. Они будут здесь расселяться, постепенно «выселяя» нас, здесь веками живущих. Места в Приднестровье прекрасные – земля богатая, вода, тепло. Они надеялись стать здесь настоящими хозяевами. В то же время немцы, эту, да и другие наши земли, своими не считали. Для них наши места были обычными «проходными», для продвижения к другим целям. Они были не хозяевами по сути, а просто захватчиками. А что будет потом, кто и как будет здесь жить, их мало интересовало. Как говорилось: «Я – солдат и в политике не разбираюсь». И ещё – наши люди за время оккупации – убедились, с румынским военными можно «договориться», с немцами – нет.
Интересным был расклад внутриармейской структуры. В германской армии, при всей её педантичности, порядке и исполнительности, отношения между рядовыми, сержантским и младшим офицерским составом, были более демократичными, чем в той же румынской армии, где разница между рядовым солдатом и даже нижним офицерским чином, была очень велика. Может быть, здесь играла свою роль «монархичность» всего жизненного румынского уклада, в том числе военного, не знаю. Но любой королевский офицер румынской армии – это прямо-таки сноб, с показным понтом, за которым на почтительном расстоянии следует ординарец, с зонтом, коробкой сигар и набором носовых платков. Толку с него, как с военного – Нуль, как показала практика румынских военных действий, а наигранного гонора – хватило бы и на маршала. Это у нас лейтенант может попросить закурить у солдата, а у румын – не дай этого Бог! Кощунство! Этим румынские офицеры тоже очень невыгодно отличались от немецких. Конечно, люди бывают разные, но стиль не скроешь.
Уже более двух лет мы жили «под румынами». Вроде бы и староста оставил нас в покое. Нашу улицу, после того случая с курами и расстрелом румынских солдат, румыны и их начальники, считали каким-то страшным местом и откровенно боялись на неё заходить.
Но, где-то в зиму с 1943 на 1944 год, в нашем доме опять появился тот ненавистный староста. Он привел с собой трех немцев, квартирантов. Казалось бы, откуда у нас, на русской части Слободзеи, немцы? Представители