Стеклодуву Лиля разнос устроила. Не сильный, но внятный. Парень осознал и проникся.

      Ганц Тримейн накрыл всю компанию и сейчас выслушивал похвалы от короля. Его величество был весьма доволен.

      Как оказалось, стеклодувы сильно разозлились. Их крупно прокатили со стеклом. У них забрали больше десятка подмастерьев, и более того – гильдии не собирались делиться ни прибылью, ни секретами мастерства.

      А нравы в гильдейской среде царили те еще. Паучье-гадючьи. И деньги мимо рук жгли их не хуже огня.

      В результате стеклодувы решились на рейдерский захват, хотя таких слов и не знали. Подослали Оллию, пару раз дали ей встретиться с нужным человеком, а потом планировали схватить паренька и все выпытать. Ну а самого Темика… сдался он им. Ножом по горлу – и в море. Рыбы голодные.

      Наняли для этого нескольких человек с городского дна, чтобы те сначала напугали парнишку, а потом притащили в специальный подвал…

      Просто расспросить и все передать?

      Настолько стеклодувы отребью не доверились. Кто сказал, что они все поймут правильно? Все правильно запомнят? Что Темик скажет правду?

      Не-эт, сначала попробовать рецепт, а потом уже… И держать – у себя, в подвале. Слишком ценный человек, чтобы его кому-то доверить.

      Так что накрыли всю компанию. А поскольку среди стеклодувов знатных господ не было – полетели перья.

      Его величество негодовал, Лиля злилась, Темик сидел в замке и нос наружу высунуть боялся. Оно и правильно.

      У Лили вообще было желание перейти на осадное положение, затворившись в Тарале. Но… ей надо было еще поймать убийцу. Ловушка была насторожена. Оставалось ждать.

      Первыми она дождалась господина Йерби с супругой и детьми.

      Хвала богам, дома оказался Ганц, который сделал знак Лиле, чтобы та чуть потянула время, и умчался все организовывать. Амир как раз собирался уезжать с Мирандой на прогулку и тоже был в гостиной.

      Йерби-дедушка оказался бодреньким таким живчиком на вид лет шестидесяти. Значит, полтинник. Больше вряд ли. Невысок, лыс как коленка, с рожей откровенного плута – пожелай он выступать в театре, и роли продувных слуг были бы его.

      – Ваше сиятельство! Я так счастлив лицезреть вас!

      Лиля и мяукнуть не успела, а барон уже завладел ее рукой и припал к кружевной перчатке, обильно покрывая ее поцелуями. Да так, что тонкое кружево вмиг промокло насквозь.

      Лиля