Сестра самозванца. Владимир Александрович Андриенко
Читать онлайн книгу.
крепкий панцирь – дороги были неспокойны. Всюду шалили разбойники и часто резали путников, коли те без большой охраны путешествовали. А откуда у Шишкина люди для охраны? Каковы его прибытки? Токмо один слуга, что был и за возницу, и за конюха, и за конвоира.
Но все равно отправился дьяк в путь. Пора было заставить Фортуну повернуться к нему лицом. Может она сама и дала ему возможность наверстать упущенное?
К самому царю Борису Федоровичу намеревался пробиться пронырливый дьяк и первым доложить про открытую им измену на великого государя.
Появился в пределах земель Речи Посполитой некий человек, назвавшийся именем царевича Димитрия Иоанновича. Дескать, не был он убит тогда злодеями в Угличе, но был спасен верными слугами и до сроку скрывал своё истинное прирождение (происхождение).
Был тот самозванец принят в замке князя Острожского. А затем и князя Вишневецкого. Слышно было, что заинтересовала особа сего человека и короля Сигизмунда Третьего…
***
Попал к дьяку опросный лист попа, которого повязали в государевом кабаке за поносные слова на царя Бориса Федоровича.
– Что сие за бумага? – спросил Шишкин у подьячего.
– Дак поп безместный Васька Шугаев набуянил во хмелю. Сие не в первый раз он за караул угодил.
– Но отчего к нам сия бумага пришла? Поношение государя не наше дело.
– Дак поп сей не прост. Он родня владыки новгородского. Вот его и спровадили к нам, – ответил подьячий.
– Но коли он родня владыке, то отчего поп сей без места обретается?
– Да владыко наказал его за пьянство. Больно поп Василий любит зелено вино. Но разбойного приказу дьяк опасается сего попа трогать и потому нам сие дело сплавил.
– Мало мне опалы царской. Еще и сие дело.
– Дак прикажи попишку отпустить, а бумаги в огонь. И всего делов!
– А чего же дьяк разбойный сего сам не сделал? – спросил Шишкин.
– Дак осторожен он. Мало ли как дело повернется. А так передал нам лист и умыл руки.
Стал Шишкин читать опросный лист со вниманием. Выходило, что не просто ругнул поп государя Бориса Федоровича, но сказал «слово и дело».
– Отпустить говоришь? – Шишкин посмотрел на подьячего. – Ты меня к нему сведи нынче. Я сам опросный лист составлю.
– Пытать станешь?
– Нет, – сказал Шишкин. – Покуда без пытки обойдемся.
И вскоре Шишкин имел в подземельях разговор с дородным попом. Никого при сем разговоре не было.
– Ты стало «слово и дело» знаешь? – спросил дьяк.
– Сболтнул спьяну, – угрюмо ответил поп.
– Дак и мне про сие расскажи. Что знаешь? Повинись.
– Ничего не знаю. Просто сболтнул. Мало ли? Чего спьяну не скажешь?
– Ты, мил друг, не понял куда попал? Не впервой тебя ловят. Про то мне известно. Но ныне ты сказал про изменное дело. И я про сие дело хочу все знать. Коли скажешь добром, прикажу отпустить. А коли нет, то все одно скажешь с пытки. Но тогда отпустить