Испанский садовник. Древо Иуды. Арчибальд Кронин
Читать онлайн книгу.
Я не мог принять это как само собой разумеющееся. С излишней горячностью я напомнил Бейли о своих заслугах и превосходных характеристиках. Я указал, что давно назрела необходимость моего повышения, и решительно попросил рассмотреть этот вопрос.
Он ответил не сразу.
– А вы о себе высокого мнения! – сказал он.
Это было слишком! Выпрямившись во весь рост, я официально заявил ему, что у меня есть своя работа в Сан-Хорхе и что там же моя семья в лице больного сына ждет от меня строгого исполнения своих обязанностей, а еще я заявил, что если я не должен занять пост Тенни, то прошу позволить мне покинуть Мадрид.
После моего заявления воцарилось молчание. Я ожидал вспышки гнева, но, к моему удивлению, Бейли заулыбался, будто его неожиданно одолело извращенное чувство юмора.
– Странная вы птица, Брэнд. Наслышан о вас. Вы в посольстве притча во языцех. Но вас надо было увидеть, чтобы поверить. Я, конечно, должен о вас доложить. Но не буду. Возвращайтесь в Сан-Хорхе. И Бога ради, постарайтесь стать человеком. Умерьте свое самодовольство, свое колоссальное себялюбие. Постарайтесь стать хотя бы немного современнее. Это не принесет вам чинов, но прибавит жизненности.
Что можно было ответить на подобную тираду, Галеви?! Я холодно откланялся и без промедления отбыл одиннадцатичасовым поездом. Сейчас, мой добрый друг, негодуя и пребывая в смятении от горечи и безысходности, я уповаю на Вашу щедрость, на Ваше искусство целителя душ.
В этом месте Брэнд, почувствовав, как вздулись на лбу вены, прервался. Надо ли продолжать? Да, ради себя самого, как бы ни было это больно, надо! Как часто в прошлом, расслабившись на кушетке в узком кабинете профессора на улице Капуцинов, где спущенные тяжелые шторы приглушали доносящийся снаружи шум, он, открыто и раскованно выговорившись, находил успокоение, когда, закрыв глаза, подчинялся тихим указаниям сидящего рядом с ним опытного врача.
Сейчас, даже на таком расстоянии, он чувствовал насущную потребность в подобном утешении. Стиснув зубы, он продолжил писать.
Должен рассказать Вам, Галеви, кое о чем, даже рискуя потерять уважение к себе. Когда Бейли говорил мне эти возмутительные слова, у меня закружилась голова и перед глазами возникла странная, ужасная картина – будто это говорит со мной моя жена. В плывущем передо мной тумане я словно увидел, как в ту ночь она выбежала под дождь из квартиры, которую снимала на Тридцать девятой улице в Нью-Йорке. Я последовал за ней туда и часа два ждал снаружи, уверенный, что она принимает любовника. Когда я вышел из тени прямо перед ней, свет фонаря упал на ее бледное лицо и невероятные глаза, и она сказала… Но боже мой, зачем же я снова мучаю себя?! Вы должны помнить этот случай, ведь я же подробно Вам его описал, словно хотел вырвать из сердца, во время своего первого сеанса психоанализа.
Вот видите, друг мой, как глубоко я был задет. И дело не в обидных словах Бейли – они слишком абсурдны, чтобы заслуживать доверия. Но какова была моя реакция на них? Неужели эти до сих пор кровоточащие раны, о которых знаете только Вы