Холод южных морей. Юрий Шестёра
Читать онлайн книгу.
выбирать ученого в нашу экспедицию будешь по своему усмотрению.
– Дай-то бог, Фаддей! Удачи! – напутствовал его Андрей Петрович.
Из поездки Фаддей Фаддеевич вернулся мрачнее тучи.
У Андрея Петровича, с нетерпением ожидавшего его возвращения, засосало под ложечкой…
– Вот сволочи! Трусы! – негодовал капитан, стараясь не встречаться с его взглядом, широким шагом меряя адмиральскую каюту.
И только несколько успокоившись, уже спокойнее пояснил:
– Наш посол получил от натуралистов Мертенса и Кунца, приглашенных для участия в наших экспедициях, письма, коими те отказываются от сопутствия с нами, ибо им, видите ли, было дано очень мало времени для заготовления всего нужного к сему путешествию и чтобы потом поспеть в Копенгаген к нашему приходу. Вот так-то, Андрюша! Без ножа зарезали…
– Кто его знает, может быть и так, – задумчиво произнес тот, – а вполне возможно, что им и «порекомендовали» отказаться от участия в экспедициях, чтобы если и не сорвать их, то хотя бы значительно ослабить.
– Может быть и так… Вполне может быть. Тогда тем более преступно! – опять начал «заводиться» Фаддей Фаддеевич. – Засели в Академии наук эти иноземцы-академики с толстыми задами и, знай, гнут свою линию. Им, видишь ли, в экспедициях обязательно надобны немецкие натуралисты, коим дороги лишь их амбиции, а интересы нашего Отечества им как-то и ни к чему. Ведь были же кандидатуры двух студентов по естественной истории, знающих, толковых молодых людей, готовых идти с экспедициями хоть на край света. Так нет же, предпочтение отдали каким-то немецким натуралистам, которые, видите ли, по их мнению, являются более знающими, а на самом деле оказавшимися просто трусами, испугавшимися опасностей плавания в полярных льдах.
Ну ладно, Петр Первый заманивал в Россию иноземных ученых, потому как просто-напросто не было своих. И это было оправдано. Но за сто лет появилась уже своя, российская поросль, а пробиться ей в свою же, российскую, Академию наук практически невозможно. Спасибо Михаилу Васильевичу Ломоносову, благодаря которому наконец-то среди академиков стали появляться русские имена. Но ведь Ломоносов-то самородок, талант от Бога…
– Не будь протекции всесильного графа Шувалова только и видели бы мы Михаила Васильевича в академии со всеми его талантами, – перебил разгоряченного Фаддея Фаддеевича Андрей Петрович.
– Кстати, ты, случайно, не состоишь с ним в каком-либо родстве? – как бы невзначай спросил тот.
– Нет, у нас разные родовые корни. Просто однофамилец.
– Жаль. Очень жаль. Ведь трудно же своим лобиком пробивать себе дорогу в жизни. Хотя пробивали же, Андрюша! Взять хотя бы Федора Матвеевича Апраксина[3], петровского генерал-адмирала, или, допустим, Александра Даниловича Меншикова[4], или, наконец, светлейшего князя Григория Александровича
Апраксин Федор Матвеевич (1661–1728) – сподвижник Петра I, граф (1709), генерал-адмирал. С 1682 г. стольник Петра I, участник создания «потешного войска». С 1714 г. командовал галерной флотилией, отличившейся в сражении при Гангуте. С 1718 г. президент Адмиралтейств-коллегии. Пользовался большим доверием Петра I и был способным исполнителем его приказов.
Меншиков Александр Данилович (1673–1729) – русский государственный и военный деятель, граф (1702), светлейший князь (1707), генералиссимус (1727). Сын придворного конюха. С 1686 г. денщик Петра I. Преданность и усердие, незаурядные военные и административные способности выдвинули Меншикова в число самых близких сподвижников Петра I. Во время отъездов Петра I возглавлял управление страной. Отличался непомерным корыстолюбием и тщеславием. После смерти Петра I, опираясь на гвардию, 28 янв. 1725 г. возвел на престол Екатерину I и стал фактическим правителем России. Сразу после смерти Екатерины I 25 мая 1727 г. обручил свою дочь Марию с внуком Петра I – Петром II. Однако враждебные Меншикову представители старой аристократии – князья Голицыны и Долгорукие сумели повлиять на юного Петра II таким образом, что 8 сент. 1727 г. Меншиков был обвинен в государственной измене и хищении казны и вместе с семьей сослан в Берёзов с конфискацией всего его огромного имущества.