Люська выскользнула из последнего подъезда и по стене дома прокралась к дороге, поймала такси и уехала в центр. Гуляла по новогодним улицам, мёрзла, грелась в кафе и, опять, гуляла. Отключив телефон, ковырялась в себе, пытаясь найти золотую середину в непростой ситуации. Ребёнку нужен отец, родителям – покой. А ей? Что нужно ей? В планы Люськи дети не входили, ну, года три, точно, понравится ли это Алёшкину? Он же может привязаться к малышу, полюбить. И правильно, дети должны расти счастливыми и весёлыми, держа за ручку и маму, и папу… Постепенно и самокритика, и разбор полётов, и мозги с конечностями окоченели окончательно, ресницы покрылись инеем, губы посинели… В конце концов она, полная дура, камикадзе недоделанная, двинулась в сторону дома, не ночевать же на улице?

      На ступеньках сидел Алёшкин, рядом лежала куртка, сверху цветы и красивая коробка. Он даже не встал, увидев её. В глазах, пополам с усталостью, стоял вопрос.

      – Володя, прости меня, я что-то не так… что-то сделала… ну, не так… Господи, я так тебя ждала. – Голос Люськи сорвался, она присела около него и воткнулась лбом в его плечо.

      – Ты ещё извиняешься передо мной? Да это я, просто идиот, заставил тебя пройти через это, никому не нужное, представление. Даже мои родители поняли весь абсурд разыгранной клоунады. Ты замёрзла? Пойдём греться.

      И сразу с порога квартиры он утащил её в душ, раздел, чуть не порвав одежду, сам раздеваемый нетерпеливыми руками своей жены. Они стояли под тёплым душем, и он согревал свою Люську жаркими губами, обжигающим дыханием, горячими ласками и кипящими страстями.