Шарф Айседоры. Мария Брикер
Читать онлайн книгу.
думать не пришлось. Ориентировался он на деда, всегда подтянутого, авторитетного, сильного, полного достоинства – ну просто образец для подражания. Сергей, недолго думая, решил пойти по его стопам и стать настоящим врачом, чтобы не рецепты и направления на рентген выписывать, а жизни спасать. Лишь спустя годы Сережа понял, почему спивался папа. Когда-то он тоже мечтал походить на своего отца, но таланта и знаний не хватило, чтобы добиться в медицине тех же успехов, и он попросту сломался. А мама была слишком слабой, чтобы как-то этому противостоять.
Светлым пятном в жизни Сергея была бабуля, самый близкий на земле человек. Ее любви хватало на всех: на измотанную невестку, непутевого сына, вечно отсутствующего мужа и на внука. Она была в семье солнцем – всегда полная оптимизма, излучающая веру в то, что все будет хорошо. Всю жизнь она посвятила кастрюлькам, очередям и заботам о семействе и была счастлива своей долей. Она улыбалась так, как была бы неспособна улыбнуться Джоконда. От нее шло магическое тепло. За сына она тяжело переживала, но старалась не показывать своей боли, поэтому и угасла рано. Страшно было ее потерять. Дед впал в глухую депрессию, начал делать ошибку за ошибкой, для хирурга это смерть, пришлось уйти на покой. Вскоре дед отправился вслед за ней, он так и не смог пережить потерю. Отец вдруг решил, что он – глава семейства, принял на себя обязанности деда, но быстро устал и спился окончательно. До потери человеческого облика, до крайности, до безумия. Все случилось очень быстро. Благо, мама не успела настрадаться, наблюдая окончательную деградацию близкого человека. Белка, черти, психушка, апельсины в сеточке, куриный бульон в стеклянной банке, бессмысленный взгляд, тихое забытье и смерть на казенных накрахмаленных простынях. Удивительно, как жизнь целой семьи держится на одном человеке, как вращается вокруг него. И странно, что этого никто не понимает, пока стержень не ломается, и все рушится, как карточный домик. Сергей остался вдвоем с мамой, она все так же вела прием пациентов, все так же ругалась на надоедливых старух и симулянтов, все так же выписывала рецепты и ненавидела свою работу. Она стала очень мнительной, дерганой и теперь следила за каждым его шагом, волновалась, переживала. Это был ад. Сергей не привык, что мать контролирует каждый его шаг, и злился. Не надо было злиться, надо было понять. А потом она заболела, и – никакой надежды. Она хотела жить, она пыталась сопротивляться, но понимала, что сделать ничего невозможно. Сергей, как мог, постарался облегчить ее страдания. Жутко было столкнуться с системой и унизительно выклянчивать обезболивающее. Тухлое государство даже рецепты строгой отчетности зажимало, тухлому государству было плевать, что человеку больно. С тех пор Сергей ненавидел государство, эту неповоротливую, бездушную машину. Он ненавидел медицину, хотя служил именно ей. Он стал циником. И до сих пор не понимал, как сам не сломался. Видно, бабуля стержень в него вложила железобетонный. В период душевной рези, когда от боли непроизвольно слезились