Кукушкины детки. Олег Давыдов
Читать онлайн книгу.
около аленького цветочка. И это чудище такое ужасное, что она сперва пугается его, а потом превозмогает себя – обнимает его и целует. И чудище превращается в прекрасного принца…
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Обратимся к оригиналу, написанному Сергеем Аксаковым (отцом всех славянофилов) для своей «Семейной хроники». Чудище у него живет не совсем в лесу, а в чудесном дворце средь прекрасного сада. В светлом будущем, как его понимали наши отцы и деды. Короче – на выставке достижений народного хозяйства. Ходит наивный купец-посетитель и удивляется – почему «хозяина нет»? Нет, хозяин-то есть, но он невидим и страшен. И подумал в те поры купец про себя: все хорошо, да есть нечего. Надо бы… Протянул дедушка Абрам руку к цветочку и, как говорится – фюить… Он оказался в тысяче верстах от своего дома, своих привычек, своих друзей, от цивилизации. Опять среди бандитизма, но лишенный реальных орудий борьбы.
Впрочем, избежал ведь лютой смерти. Ибо имел добрую дочь, которая, как и он, свято верила, что чудовище с выставки – есть не чудовище вовсе, но прекраснейший заколдованный временно принц, который нас всех и поит, и кормит, и одевает, и развлекает. А мы без него – никуда. Надо только его очень любить и в него очень верить… Рано или поздно оно обернется добрым молодцем и вернет репрессированного отца. Так и вышло – чудище реабилитировало отца и объявило, что скоро все будут жить при ВДНХ. Не прейдет род сей, как все это будет.
ТОВАРИЩИ, ОПОМНИТЕСЬ…
Чудовища очень жалко. Дочь купца его потому и полюбила заочно, что оно такое жалкое. Русские женщины всегда любят только очень жалких. Я Прошку тоже любила потому, что он был очень уж жалкий. Нет, он был, конечно, хе-хе. Поэт и красавец. Но все же такой несчастный – и глухой, и пьяница…
Когда дяде Прокопу было шесть лет, он принес домой с улицы забавную расшифровку аббревиатуры «торгсин». Он сказал отцу с матерью: товарищи, опомнитесь, – Россия гибнет, Сталин измучил народ. Уж кто-кто, а чекист Георг Спрогис хорошо знал, к чему может привести подобный лепет из уст младенца. И он взял хорошую хворостину и с методической деловитостью профессионала, как будто допрашивал взрослого, до такой степени бил Прошку, что от напряженного крика: папочка, больше не надо, я уже не могу, – тот порвал себе барабанные перепонки.
Фаина – символ взаимоотношений ее глухого меднолобого отца и ее матери, всю жизнь пребывающей в ожидании превращения безобразного чудовища в прекрасного принца. Их взаимоотношения отражаются на лице дочери, читаются в ее осанке, походке, словах. Дядя Прокоп в ней чудовищно глух ко всему и по глупости воображает себя пупком мира. А Марата Абрамовна до сих пор никак не может до него докричаться, разбудить в нем прекрасного принца. Вот он снимает свой слуховой аппарат – теперь она может начать взывать к нему… Кто это плачет, Сань? Никто не плачет, это бабушка разговаривает с дедушкой.