Гиперид и Вакха вскрикнули в одно и тоже время ж в одно же время они обернулись, как будто под влиянием той мысли, что изображение, явившееся им в зеркале, было воспроизведение самой Фрины, пришедшей тайком за своим любовником.

      Но образца не было, и когда Адвокат и куртизанка снова взглянули в зеркало, изображение исчезло.

      Но что это значило? Гиперид просил у Лизандра совета, как спасти Фрину от жестокой опасности, а Лизандр показал ему обнаженную Фрину. К чему? Какой смысл заключался в этом явлении?..

      Тщетно адвокат допрашивал пастуха; он уже положил зеркало в ящик и на все вопросы неизменно отвечал:

      – Она прекрасна! Фрина восхитительно прекрасна!

      Гиперид и Вакха возвратились в город, оба изумленные видением, и оба не понимали, какую пользу можно извлечь из этого колдовства.

      На другой день Фрина явилась пред судилищем.

      Главным обвинителем, как мы сказали, явился Евтихий, обвинявший Фрину в оскорблении величия праздника Цереры; кроме этого, очень важного, обвинения Евтихий развил пред судилищем и другое…

      Он говорил, что Фрина, не довольствуясь оскорблением установленного культа, хотела ввести в государство поклонение новым богам.

      – Я доказал вам, – говорил он, оканчивая речь,– нечестие Фрины, бесстыдно предающейся оргиям, на которых присутствуют мужчины и женщины, обо– боготворящие Изодэтес. Преступление ее явно, оно доказано. За это преступление назначается смерть. Пусть же Фрина умрет. Так повелевают боги; ваш долг повиноваться им.

      Гиперид возражал Евтихию.

      Он прежде всего настаивал на том, что поведение Фрины гораздо выше поведения других женщин из того же класса, что она не могла обращать в смешное – уважаемые всеми церемонии, и никогда не думала вводить нового культа. Речь была красноречива, но она не убедила судей, не смотря на заключение, в котором Гиперид вдохновенно воскликнул, что вся Греция будет рукоплескать оправдательному вердикту, постоянно повторяя: «Слава вам, что вы пощадили Фрину»! Не смотря на остроумное сравнение Евтихия с жабой, вызвавшее улыбку лицах некоторых из судей, большинство Гелиастов имело во взглядах, в самом положении нечто угрожающее.

      Гиперид не ошибался.

      «Что сделать, чтоб убедить их? – думал он, испуганный этими пагубными признаками.– Что делать?

      И чтоб рассеять зародившееся беспокойство; молодой адвокат, как будто отирая лоб закрыл лицо платком.

      Вдруг он вздрогнул при одном воспоминании.

      – О! да будет благословен гиметский пастух!– Его совет под видом изображения