Обрезали тополю ветви,

      И спиленный ствол оголён,

      И, живший с ним в тесном соседстве,

      Покинутым выглядит клён.

      А всё ж непонятно, откуда,

      Как буйного тополя дух,

      Как белая пена, как чудо,

      Доносится в комнату пух.

      На волосы, на одеяло —

      Волшебный, воздушный налёт,

      Как если бы небо упало,

      А снег всё идёт, и идёт.

      Как если б кто был здесь и вышел

      Не весь, кто любил горячо,

      Хорошую весточку свыше

      Тебе положил на плечо.

      И плещет как будто над ухом

      Всё тот же зелёный прибой,

      И не было праха, и пухом

      Летят тополя над тобой.

      А первою книгой был «Остров сокровищ»,

      А первый товарищ – Кирилл Альперович,

      Впоследствии ставший врачом.

      А первой любви не взбираемся выше,

      За некую M. низвергался я с крыши,

      И землю таранил плечом.

      Всё лучшее было, ушли корабли все.

      Осталось учиться у доктора Ливси

      Пить ром да растить самосад.

      Набить бы им трубки, заныкаться в шлюпке,

      Но ласковый голос из кухни, из рубки

      Командует полный назад.

      Пиастры, пиастры, в таверне, в шалмане,

      Да, кстати, и не было женщин в романе,

      Поскольку сбивают с пути, —

      Поклажа, пропажа, беда экипажа, —

      И вовсе не М., а конечно же, Маша,

      Пропажа, заноза в груди!

      Просто мальчик, юнга с бригантины,

      Молодое терпкое вино,

      Вас ни с кем не спутаешь, – один вы,

      Все за борт попрыгали давно.

      Это мы вокруг – всё те же рожи.

      Лица, лица, милые черты.

      На кого та девушка похожа?

      На кого похож сегодня ты?

      Мальчик Павел, вечная разведка,

      Песня в клочья, китель в решето:

      Почему так мало, и так редко,

      Рано, редко, чисто, как никто?

      С той высотки, сопки, с той вершины

      Из угла расходятся лучи.

      Никогда не вырастут большими,

      Взрослыми не станут трубачи.

      А углы всегда каким-то боком

      Задевают наши косяки,

      Светлый лучик, мальчик, Павел Коган,

      Острый угол, чистые стихи.

      Сыграл незадолго до смерти

      Ладья g4 – и вот

      С блистательным ходом в конверте

      Почтовый плывёт пароход.

      Котлы наполняются паром,

      Волна за кормою бежит,

      А в спальне, разбитый ударом,

      Любитель Корнеев лежит.

      Лежит и не знает, что скоро

      Навеки в учебник войдёт —

      В развитье идей Филидора —

      Его неожиданный ход.

      Он умер, но там, в Ливерпуле,

      В свирепом табачном дыму,

      Три дня просидевший на стуле,

      Гроссмейстер сдаётся ему,

      И, дату в тетрадке пометив,

      На доску кладёт короля,

      На белые клеточки эти,

      На чёрные эти поля.

      Назад пароходик помчался,

      И в дверь постучал почтальон.

      Любитель Корнеев скончался,

      Но партию выиграл он.