Во имя дочери любимой,

      Во имя пламенной любви,

      И относился он терпимо

      Ко мне, пока еще я жив.

      В пустынном доме тихой ночью

      Закрыты с Лейлой мы одни,

      Собаки взвыли вдруг по-волчьи

      И вдалеке горят огни.

      Я к ней не смею прикоснуться,

      Тогда с собой не справлюсь я,

      И не придется мне проснуться,

      И не придется нам гулять

      Под звездным небом Кандагара

      В тени фисташковых аллей,

      Не буду темным от загара,

      А буду розы я алей.

      Давай, стихи я почитаю

      О дивной родине моей,

      У нас сейчас сосульки тают,

      У лужи хитрый воробей

      Поет веселые частушки,

      К себе сзывает воробьих,

      Года считают нам кукушки,

      Как стопку веточек сухих,

      Что сразу в печке прогорают

      Почти без запаха и дыма,

      И ветер золу разбросает,

      Прибив ее дождем косым.

      Я пел ей песни до рассвета,

      Как был на почте ямщиком,

      И снова голос с минарета

      Призвал к молитве босиком.

      Мы вышли с Лейлой рано утром,

      Своей ее закрыл спиной,

      Смотрели люди очень хмуро:

      Гяур идет с своей женой.

      На свадьбе люди веселились,

      Любовь не ведает границ,

      И наши гости не напились,

      В гостях терять не надо лиц.

      Мы породнили два народа,

      Холодный север, пылкий юг,

      Нам подсказала все природа

      В стихах пустыни, песнях вьюг.

      О том как жили мы подробно

      Расскажет пляски нашей стук,

      Собою хвастать неудобно

      Скажу я вам начистоту.

      Вы Лейлу видели сегодня,

      Ей и сейчас семнадцать лет,

      Она у нас одета модно,

      Прадед-пуштун ей дал секрет.