Конференцию открыла Новицкая.

      – Я три дня наблюдала за тем, как происходит сдача-прием смены, – без предисловий начала она. – За все это время никто из сотрудников не пересчитывал и не проверял ничего, кроме ампул с наркотическими препаратами. Ни разу не были проверены ящики, не говоря уже о машинах…

      – Мы доверяем друг другу! – с пафосом выкрикнул Бондарь.

      – Желающие высказаться смогут сделать это после того, как я закончу. – В голосе заведующей отчетливо зазвучал металл. – Прошу одиннадцатую, двенадцатую, четырнадцатую и шестнадцатую бригады принести сюда ящики для проверки. Прямо сейчас.

      Четверо сотрудников, в числе которых была и Вера, поднялись со своих мест и направились к выходу.

      – А пока несут ящики, я хотела бы узнать мнение Дмитрия Александровича по этому поводу. Прошу вас…

      Красный как рак, старший врач встал, оглядел собравшихся, словно ища у них поддержки, и сказал:

      – Вы правы, Елена Сергеевна, это никуда не годится. Я лично займусь…

      – Да уж, пожалуйста, – заведующая кивком показала Лжедмитрию, что он может сесть. Тот покраснел еще больше, но остался стоять на ногах.

      – Понимаете ли, Елена Сергеевна, специфика нашей работы такова…

      В помещение вернулись посланные за ящиками.

      – Я знаю специфику «скорой помощи», Дмитрий Александрович, – улыбнулась Новицкая. – Бывает, что за вызовами нет времени на проверку, но сегодня пока еще не было ни одного вызова…

      В кармане у Данилова раздалась мелодичная трель, и одновременно из динамика, укрепленного под потолком грянуло:

      – Шестьдесят два – одиннадцать – вызов! Одиннадцатая бригада – вызов!

      Все как положено – стоит только сказать, что сегодня не было ни одного вызова, не постучав при этом по дереву, как вызова посыплются сразу же.

      – А зачем объявлять по селектору? – поинтересовался Эдик. – Ведь есть же коммуникатор.

      – Чтобы мне не бегать по подстанции, собирая бригаду. Наладонник – один, а нас – четверо.

      – Пронесло! – обрадованно сказала Вера, закидывая ящик в машину. – Чует мое сердце, она и машины проверять полезет. Послал же бог начальство…

      Тут Вера осеклась, помолчала секунду-другую и, решившись, спросила:

      – Владимир Александрович, а правду говорят, что вы с Еленой Сергеевной вместе в институте учились и даже… дружили?

      – Правду, – коротко и несколько суховато ответил Данилов, удивляясь про себя Вериной осведомленности.

      Он никогда никому не рассказывал про свои отношения с Еленой, да и вообще никогда не говорил о ней ни с кем на подстанции. Данилов вообще не любил вспоминать прошлое. Хватало ему маминых причитаний по поводу музыкальной школы, которую сын окончил с отличием и консерватории, поступать в которую он наотрез отказался.

      Понятливая Вера тут же