– Тедди? Это что такое?

      Он пожимает плечами.

      – Игра.

      – Что это за игра такая?

      Он впивается зубами в кусок перца и отвечает с набитым ртом:

      – Аня разыгрывает историю, а я ее рисую.

      – Как в «Пикшинари»?

      Тедди фыркает так, что жеваные кусочки перца разлетаются у него изо рта в разные стороны.

      – «Пикшинари»? – Он с размаху откидывается на спинку стула и заливается истерическим смехом, и я хватаю бумажное полотенце, чтобы протереть столешницу. – Аня не может играть в «Пикшинари»!

      Я мягко уговариваю его успокоиться и выпить воды.

      – Давай начнем сначала, – говорю я ему, стараясь придать своему тону небрежность. Не хочу, чтобы Тедди догадался, что я до смерти перепугана. – Объясни мне, как играть в эту игру.

      – Я же тебе сказал, Мэллори. Аня разыгрывает историю, а я должен ее нарисовать. Вот и все. Вот и вся игра.

      – А что это за мужчина?

      – Я не знаю.

      – Он сделал с Аней что-то плохое?

      – Откуда я знаю! Это не «Пикшинари»! Аня не может играть в настольные игры!

      С этими словами он снова откидывается на спинку стула и заливается смехом в той блаженной беззаботной манере, какая свойственна только детям. Смех у него такой веселый и искренний, и я решаю, что мое беспокойство не имеет под собой никаких оснований. Тедди явно ничто не гнетет. Он выглядит абсолютно таким же жизнерадостным, как и любой другой ребенок. Ну придумал он себе странную воображаемую подружку и играет с ней в странные воображаемые игры – и что в этом такого?

      Тедди между тем продолжает бурно веселиться. Я встаю и несу рисунок в ящик для документов. Там Каролина держит папку, куда просила меня складывать все рисунки Тедди, чтобы она могла потом отсканировать их и хранить в электронном виде в компьютере.

      Но Тедди замечает, что я делаю.

      Он прекращает смеяться и качает головой.

      – Не надо показывать его маме и папе. Аня говорит, она хочет, чтобы он был у тебя.